Пять игл одновременно вонзились в тело существа, разрывая его броню. Серебристый состав вызвал мгновенную реакцию, плоть дымилась и разъедалась в местах попадания.
Но скверна сопротивлялась. Существо замедлилось, но продолжало движение, его деформированные конечности тянулись к их шеям.
В этот критический момент амулет Теневого Шёпота на шее Михаила вспыхнул серебристым светом. Одновременно хронометр, подаренный Тан Сяо, загорелся таким же сиянием. Два артефакта активировались, создавая энергетический контур между ними.
- Артефакты-близнецы… они синхронизировались! - прошептала Лань, с трудом поднимаясь на ноги, прижимая руку к кровоточащему боку.
Михаил почувствовал, как новая сила вливается в него через амулет, в то время как Тан Сяо ощутила аналогичный приток энергии от хронометра. Их объединённая техника усилилась многократно.
Кристалл содрогнулся, его пульсация полностью сбилась. Разлом в пространстве начал сужаться, края стягивались, словно рана, заживающая на глазах.
- Обратный поток создаёт тягу назад, - прошептал Михаил, понимая механизм процесса. - Разлом втягивает энергию, которую выпустил.
Существо застыло в нескольких шагах от них, его тело деформировалось, невидимая сила тянула его назад к разлому. Тварь цеплялась когтистыми конечностями за каменный пол, оставляя глубокие борозды.
Существо в капюшоне издало пронзительный вопль, когда невидимая сила оторвала его от пола и потащила к сужающемуся разлому. Его тело изгибалось и выворачивалось.
- Ничтожные! — прогремел его голос. - Вы лишь отсрочили неизбежное! Мы вернемся!
В последнем акте ярости существо выбросило вперед деформированную руку с костяными шипами. Михаил не успел среагировать, всё произошло слишком быстро даже для его восприятия времени.
Тан Сяо заметила движение, её тело сработало раньше мысли, годы тренировок привели к инстинктивной реакции. Она шагнула вперед, отталкивая Михаила с линии атаки.
Костяной шип вонзился ей в грудь, прямо под левую ключицу. Существо зарычало, но его триумф был недолгим, разлом затянул его окончательно. С глухим хлопком портал закрылся.
Наступила тишина. Кристалл, лишённый энергии, потускнел и стал просто куском тёмного камня.
Михаил подхватил падающую Тан Сяо, не давая ей удариться о каменный пол. Ком застыл в горле, когда он увидел рану. Тёмная кровь пропитывала её одежду, а вокруг раны распространялись чёрные прожилки.
- Яд скверны, - прошептала Лань, опускаясь рядом на колени. - Прямо в сердце…
Тан Сяо слабо улыбнулась, её глаза оставались ясными, несмотря на агонию.
- Всегда подозревала, что у меня оно есть.
Она закашлялась, на губах выступила кровь.
- Держись, - Михаил сжал челюсти так, что заныли зубы. - Я могу замедлить процесс…
Он усилил восприятие, заставляя время растягиваться вокруг них. Центр фокуса - рана Тан Сяо, где он пытался замедлить распространение черных прожилок скверны. Глубокий контроль требовал такого сосредоточения, что мир вокруг растворился, остались только они вдвоем и пульсирующая тьма, наступающая на серебристые нити жизни.
Пот заливал лицо Михаила, каждая секунда замедления давалась всё тяжелее. В поле зрения мелькнула его мастерская, там, в своем первом теле, он так же сосредоточенно боролся с микроскопическими механизмами, спасая жизнь дорогих карманных часов.
Но даже тогда были пределы возможного. И он их знал.
- Недостаточно, - мягко прервала его Тан Сяо, будто читая мысли. - Ты же видишь, что происходит.
И он действительно видел. Его обострившееся восприятие показывало истончающиеся нити жизненной энергии вокруг неё, стремительно темнеющие и обрывающиеся одна за другой. Ни один механизм не мог работать, потеряв ключевые шестерни. Ни одно тело не могло жить с отравленным сердцем.
Мэй бросилась к ним с флаконом серебристой жидкости.
- Это может помочь! Формула твоего брата!
Тан Сяо едва заметно покачала головой.
- Слишком поздно. Расскажи ему всё. Он должен знать.
Она повернулась к Михаилу, сжимая хронометр слабеющими пальцами. Чёрные прожилки достигли шеи, странным образом обходя металлический корпус хронометра.
- Тан Сяо, - в отчаянии прошептал Михаил, - я не знаю, как жить в этом мире без тебя. Только нашёл, и сразу теряю.
Воспоминание о ночи в хижине лесничего пронзило его сознание – вот её сдержанная улыбка в предрассветных сумерках, тихий голос, рассказывающий о брате, тепло кожи. У их ложа медленно тикали часы, отмеряя время, которое казалось бесконечным. Теперь эта память вызвала физическую боль, словно в груди что-то надломилось.