Иноземцев присел на камень, блаженно вытянул ноги. Они были такими тяжелыми, точно из сырого дерева. И когда Иван закрыл глаза, ему показалось, что ноги гудят. Гудят, словно натянутые провода. Он давно привык к запахам сырости, прелого листа и прокисших портянок. И его насторожило, если бы вот этот наступающий рассвет нес какие-то другие запахи. Но все было нормально. Все пахло так, как вчера, как неделю назад и месяц… И только запах волос Нюры до сих пор помнился Ивану. И от воспоминаний начинала кружиться голова, и томление наступало под сердцем. Благодарность к молодой женщине, жене, сумевшей пробудить в его душе такое сладкое, хорошее чувство, переполняла Ивана. И он знал, что его не убьют на войне и что он будет жить долго, а может, и вообще не умрет… А если и умрет, то все равно вновь родится в каком-нибудь другом мире. Потому что верил в законы, услышанные от умных людей: ничего и никогда не исчезает бесследно, а переходит из одного состояния в другое. Так неужели без всякого-всякого следа исчезает душа!
Он на эту тему говорил с Чугунковым часа два назад, когда они сбавили темп и пошли средним шагом. И говорить можно было не задыхаясь.
Выслушав, Чугунков засмеялся, по дурной привычке произнес нехорошее слово. Потом опять засмеялся. И, наконец, заключил:
— Счастье, что ты не философ, а только завбазой. От твоей философии весь мир бы со смеху подох… Ну хорошо… Допустим, душа бессмертна. Хотя это, конечно, мракобесие. Но почему ты думаешь, что непременно родишься в обличье другого человека? А вдруг ты крокодилом на белый свет появишься или гадом?..
Не нашелся что возразить тогда Иван. Засопел только. А вот сейчас его будто бы осенило…
Из-за поворота, прикрытого высоким дубом, на котором облетели еще не все листья, появилась фигура человека. Иноземцев скатился с камня, выбросил вперед руку с автоматом. Хорошо, что, присмотревшись, опознал Чугункова. Чертов сын! Лез на гору, а появляется со стороны дороги.
— Ты предупреждай, — недовольно сказал Иван.
— Топаем. — Чугунков словно не замечал хмурого взгляда товарища. — Берлогу я вместительную отыскал. Взвод запихнуть можно.
Они пошли к дубу. Свернули вправо. И метров пятнадцать поднимались вверх по белой, словно из кости, расщелине. Минуты через две они оказались на площадке, вокруг которой стеной мрачнел кустарник. Вход в штольню был наполовину засыпан землей, обвалившейся, видимо, очень давно. И на земле на этой тоже вырос кустарник, закрывая остаток входа почти полностью.
Опустившись на колени, Чугунков раздвинул ветки и вполз в штольню. Иноземцев огляделся по сторонам, убедился, что все спокойно, ничего подозрительного нет, и только тогда последовал за Чугунковым. Штольня была сухой и достаточно высокой. Во всяком случае, Иноземцев, который был пониже Чугункова, мог стоять во весь рост, не сгибаясь.
Чугунков сказал:
— Задача наша в данный момент такая: поесть и хорошо отдохнуть. Восстановить силы. Дальше не пойдем. Действовать будем в этом районе. И в основном вечером. Днем светло. Сразу влипнем. Ночью фриц бдителен. Вечер — наше время. Задача ясна? Отвечай. Или ты забыл, что я старший?
— Ясна.
Они открыли банку мясных консервов, выпили водки из алюминиевой фляжки. Постелили плащ-палатки. Легли на них. И накрылись шинелями.
— Слушай, — сказал Иноземцев. — Если душа не умирает, то, может, действительно она из одного облика в другой переходит. Может, вчера тигр был, но прикончили его охотники, и душа в человека народившегося переселилась. Тогда многое понятным становится. Ведь бывает человек не человек, а собака. Или слон. Или женщина — чистая кошка. А может, душа ее до этого в кошке сидела… Как ты думаешь, правильно я рассуждаю?
— Ты не баптист? — спросил Чугунков.
— Я русский, — обиделся Иноземцев. Помолчал немного, потом сказал: — А что?
— Ничего… Замашки у тебя сектантские. Давай спать…
Но Иноземцев еще долго не мог уснуть. И все думал, думал… И жалел, что не имеет высшего образования. Впервые в жизни жалел. Вот, может, пришло ему в голову гениальное открытие, может, угадал он, Иноземцев, самую суть бытия. Да только кто ему поверит, бывшему заведующему базой продовольственных и промышленных товаров.
Сон взбодрил их, вернул силы. И, проснувшись, они почувствовали себя крепкими и свежими, способными идти дальше долго и неутомимо.