— Малый, да ты же легок, как пустая тара, — сказал Иноземцев, поставив мальчишку на землю и глядя на него с удивлением и с сожалением.
— Я всегда такой.
— Чем питался? — спросил Чугунков, развязывая вещевой мешок.
— В первый день ничего не ел. Не хотелось. А потом собирал каштаны. Под прелыми листьями их тут много…
— Каштаны — это муть, — сказал Чугунков. — На вот, подкрепляйся.
Сало на хлебе белело, как корка снега. Прожевав кусок, Степка гордо сказал:
— А я знаю, где немецкий автопарк находится.
…И вот сейчас они наблюдают за автопарком. А в кармане у Степки лежит пистолет, взятый Чугунковым у немецкого офицера, везшего чемодан с глазными протезами.
— На дело пойдем в двадцать три часа двадцать минут. Шоферня уже будет спать, но мочиться выходить им еще рано. — Чугунков говорил сквозь зубы, следя за тем, как в вечерних сумерках к автопарку подъехала машина с высоким верхом, крытым темным брезентом.
— Девятнадцатая, — сказал Иноземцев.
— Но не последняя… Слышишь, гудит?
Натужно ревя мотором, приближался бензовоз. Его длинная круглая цистерна в серых камуфляжных пятнах была похожа на дирижабль.
— Кормилец… — ласково сказал Чугунков. — Тепло будет.
От глаз Чугункова разбежались азартные морщинки. И он даже крякнул, предвкушая удовольствие. Конечно же зрелище могло оказаться впечатляющим.
— Я хоть и первый раз в тылу, — сказал Иноземцев, — и порядки ихние не знаю, но удивляет меня один факт…
— Говори проще, не перед кладовщиками распинаешься.
— Ограда в одну проволоку метров триста по длине будет, а охраны считай никакой…
— Два поста. Смотри лучше.
— А внешней охраны нет. Почему бы им патрульных вдоль проволоки не пустить? Для какой цели тогда просека сделана?
Действительно, кустарник был вырублен возле ограждения, и кольцеобразная просека шириною в два-три метра опоясывала весь автопарк.
— Для лучшего обзора, — предположил Чугунков.
— Два метра — это не обзор.
Еще некоторое время они вполголоса обсуждали загадку просеки, вспомнив, что за целые сутки ни один немец не выходил за проволоку, и потом решили, что просека минирована. На эту мысль Чугункова навел Степка, читавший однажды в газете, как в одной станице немцы минным кольцом окружили и комендатуру, и прилегающий к ней сад.
— Если полоса минирована, план нужно менять. Не черта из себя богатырей корчить! Девяносто шансов из ста, что мины там сидят густо. Покалечимся — и фашисты нас на собственный баланс заприходуют, — заявил Иноземцев.
— Струсил, Ваня?
Обиделся Иноземцев:
— Зачем так говоришь? Головой думай. Умирать, так с пользой.
— Молодец, смерти не боишься. Только лазейку оставляешь. Да не сердись, это я так. Немножко нервничаю. А про пользу ты верно говоришь.
— Сам знаю, — огрызнулся Иноземцев.
— Для молодой жены себя сохранить опять-таки надо… Не отнекивайся…
— А чего отнекиваться? Сам, брат, верно, не откажешься.
— Угадал… На жену в атаку ходить — не на фрица… — И без всякого перехода: — А вдруг мы сами страх на себя нагоняем? А вдруг никаких мин нет?
— Тоже может быть, — согласился посерьезневший Иноземцев.
Теплый, влажный воздух был неподвижен, как лужа. Он и цветом напоминал стоячую воду, потому что солнце уже ушло за гору, и серая, подернутая зеленью дымка неподвижно висела над автопарком, и отсюда, с высокого склона, он казался лежащим на дне аквариума. Белые прогалины оврагов круто сбегали вниз. Они были очень светлыми в этот час, точно целый день копили солнечный свет и теперь делились им с небом, высоким и круглым, на котором уже стали появляться первые блеклые звезды.
В одной из таких прогалин, надвое рассекающей противоположный склон, вдруг появилось черное пятно, быстро перемещающееся книзу.
— Кабан, — прошептал Чугунков, прильнувший к окулярам бинокля.
Они не стали гадать, какая нелегкая занесла животное в этот овраг, а затаив дыхание следили за просекой, на которой через секунду-другую непременно должен был оказаться дикий кабан.
Кабан несся вниз стремительно. Камни катились вслед за ним, оставляя хвост пыли.
Выбежав на просеку, он резко затормозил, и его немного занесло вправо, развернуло, и он рывком сорвался с места и заспешил вдоль проволоки.
Немцы тоже заметили животное. И часовой у бензохранилища вскинул винтовку. Но взрыв произошел раньше.
Будто кто-то взмахнул красным флажком. И вырос столб из камней и копоти….
— Напоролся, — сказал Чугунков.