Инструктор говорил правду. Для пилота полет на "хьюи" означал то же самое, что для виртуоза концерт на скрипке Страдивари. Или для энкавэдешника – возможность пострелять из нагана самого Феликса Эдмундовича.
Девушка почувствовала на себе взгляд Борейко. Усмехнулась.
Капитан увидел, как шевелятся губы девушки. Он ничего не слышал, зато голова гудела от тряски. С размаху он стукнул ладонью по шлему. Помогло.
- Спрашиваю, чего это ты так позеленел? – захрипели наушники искаженным голосом Матильды.
Машина завалилась на бок, скользнула в ущелье между деревьями. Сейчас они летели над руслом ручья, тропический лес по обеим сторонам размазывался в зеленые полосы.
Блин, она еще спрашивает, подумал про себя Борейко. Сдерживая позывы на рвоту, он злорадно усмехнулся, вспомнив про Квятека. Вот кто должен был летать по всей грузовой кабине. Но, похоже, тот был пристегнут, потому что до сих пор не выпал. Зато, время от времени, в наушниках звучала невнятная ругань.
- Погляди-ка в свою коробочку, похоже, уже недалеко, - прибавила девушка, вновь сконцентрировавшись на управлении вертолетом. Сейчас они летели настолько низко, что капитан с испугом ожидал, что полозья вот-вот черканут землю. Ну ведь должны же.
Желудок у капитана съехал куда-то вниз, когда "хьюи" перепрыгнул через сваленное дерево. И пости что застучал в челюсть, когда Матильда снова прижала машину к земле.
Борейко с трудом зафиксировал взгляд на экранчике приемника Джи-Пи-Эс. Серые, жидкокристаллические цифры сообщили ему, что они уже и вправду почти на месте.
- Поднимись повыше! – заорал он, так как не мог привыкнуть к тому, чтобы говорить нормальным тоном. – Еще километров пять, не больше!
Матильда скривилась, но согласно кивнула.
- Ладно, - бросила она Борейко. – Но ненадолго. А ты хорошенько осмотрись. И ты, Квятек, тоже.
Под шлемами раздалось невнятное бормотание, которое могло быть подтверждением приказа. Но точно так же могло быть и ругательством.
Девушка довольно грубо потянула на себя рукоять управления, одновременно поднимая рычаг хода винта. Левой педалью она законтрила естественную тенденцию "хьюи" к вращению в момент открытия дроссельной заслонки. На какой-то миг казалось, что хвостовой винт зацепит за землю, но Матильда прекрасно контролировала машину. Звук турбины поменял свой тон, и вертолет выпрыгнул выше уровня крон деревьев. Тут он, медленно вращаясь, завис на месте.
- Вон там! – сказала Матильда. И в тот же самый миг Борейко увидел то, что следовало увидеть.
И правда, недалеко, подумал он. Обширная, вырубленная в лесу поляна, белые пятна контейнеров, какие-то транспортные средства. Короче, они были почти что на месте.
Девушка не собиралась оставаться в подвешенном состоянии на на мгновение больше, чем это было необходимо. Она уже знала, откуда можно будет начать подход, чтобы не слишком светить машину, не подвергать ее опасности обстрела. Она все еще помнила слова инструктора, который привык повторять: "Никогда не знаешь, когда тебе попадется горячая зона посадки". Ученики считали его чудаком, у которго военные переживания несколько перемешали в голове шарики и ролики. Одна Матильда считала иначе.
Тем не менее, их завис продолжался слишком долго. Слишком долго она сама раздумывала, в какой стороне зеленая кипень леса выглядит пореже. В самой чаще, краешком глаза она уловила резкую вспышку. Та длилась буквально долю секунды, но Матильда инстинктивно толкнула левую педаль и повернула ручку заслонки.
- Квятек, осторожно! – заорала она, когда вертолет еще проворачивался. – Стреляй!
Из наушников донеслось непонятное бормотание. Капрал обладал хорошим инстинктом, его винтовеп залаяла еще до того, как "хьюи" рухнул вниз, под защиту крон тропического леса.
Слишком поздно. Матильда, скорее, почувствовала, чем услышала, как снаряды дырявят тонкую обшивку. Теперь она была уверена. То был не бинокль. Луч солнца отразился в стеклах оптического прицела.
Следующее попадание она восприняла как удар молотком. Снаряд застрял в бронеплите кресла. У Матильды даже времени не было подумать, лишь позднее она с благодарностью вспомнила жирного плантатора. Слишком жадным он не был, даже бронеплит не демонтировал. А ведь мог бы, ведь тогда на сколько больше товара мог бы поднять вертолет. Похоже, он и сам беспокоился о собственной шкуре.
Их окутала тень, и это уже было все. Вновь они мчались влоль русла высохшего ручья, прикрытые от обстрела, временно безопасные.
- Квятек, живой?! – орал Борейко в микрофон. – Да отзовись же, курва!
Он начал отстегивать пояс безопасности.
- И не думай! – заорала на него Матильда. – Сейчас ты ему не поможешь, надо садиться.