В сознание вторгались все новые и новые образы – и вот Лираэль показалось, будто она уже видела всех до единой собак, что когда-либо жили в этом мире. И все же знаки Хартии по-прежнему с ревом проносились в ее сознании. Она давным-давно перестала отслеживать, на каком этапе находится и какие знаки нужно вызвать следующими; в ярком золотом сиянии не удавалось разглядеть, далеко ли продвинулось создание фантома.
А знаки все текли и текли. Лираэль понимала: она не только потеряла счет знакам – она вообще не знает тех знаков, что проносятся в ее голове! Странные, неведомые знаки перетекали сквозь нее в фантом. Могучие знаки сотрясали ее тело, вытесняя из сознания все прочее, – столь неодолим был их натиск.
Лираэль в отчаянии попыталась открыть глаза и разглядеть, что именно происходит со знаками, но жаркое свечение ослепляло. Девушка постаралась встать, направить поток знаков в стену или в потолок. Но тело ее словно отъединилось от разума. Она по-прежнему ощущала все, что происходит, но ноги и руки отказывались подчиняться: так бывает, когда тщишься пробудиться ото сна.
А знаки лились и лились; и тут Лираэль уловила страшный, такой узнаваемый запах Свободной магии – его ни с чем не спутаешь! – и поняла: что-то пошло не так, совсем, совсем не так.
Девушка попыталась закричать, но не смогла издать ни звука: лишь новые знаки Хартии слетели с ее губ и канули в золотое сияние. Знаки срывались с кончиков пальцев, плясали перед глазами, искрились в слезах, – а слезы, падая, превращались в пар.
Все новые и новые знаки текли сквозь Лираэль, сквозь ее слезы и ее безмолвный крик. Они бурлили и роились, точно бесконечная стая ярких бабочек протискивалась в садовую калитку. Но по мере того как тысячи и тысячи знаков добавлялись к свечению, запах Свободной магии усиливался, а в самой середине золотого сияния вспыхнул, потрескивая, белый огонь, да такой яркий, что отблеск его пробивался даже сквозь сомкнутые веки и ранил слезящиеся глаза.
Застыв в потоке магии Хартии, Лираэль чувствовала себя совершенно беспомощной, а белый огонь разгорался все ярче, затмевая густое золотое свечение кружащихся знаков. Девушка знала: это конец. То, что она натворила сейчас, хуже, куда хуже и куда серьезнее, чем освободить стилкена; настолько серьезно, что она вообще не понимает, что происходит. Сознавала она одно: теперь сквозь нее проходят знаки куда более древние и могущественные, чем все то, с чем она имела дело прежде. Даже если Свободная магия, вырастающая прямо перед нею, пощадит ее жизнь, знаки Хартии точно выжгут ее изнутри.
Вот только… никакой боли она не испытывала. Либо она в состоянии шока и уже умирает, либо… знаки не причиняют ей вреда. Любой из этих знаков тут же убил бы ее, если бы Лираэль сознательно попыталась им воспользоваться. Но сквозь нее прорвалось уже несколько сотен, а она все еще дышит… А дышит ли?
Испугавшись этой мысли, Лираэль сосредоточила жалкие остатки силы на вдохе – и тут неодолимый поток знаков внезапно иссяк. Девушка почувствовала, как ее связь с Хартией оборвалась – и последний знак перескочил в кипящую массу золотого и белого света, что некогда была проволочным каркасом собачки. Вдохнула она с такой силой, что не удержала равновесия и качнулась назад. В последний момент Лираэль ухватилась за край книжной полки, едва не опрокинув ее на себя. Но полка устояла – а девушка усидела на месте и приготовилась уже использовать заново наполненные воздухом легкие по назначению, то есть закричать что есть мочи.
Но крик замер на губах. Там, где в переливчатой круговерти огней сражались друг с другом Свободная магия и знаки Хартии, теперь образовалась сфера непроницаемой тьмы – на том самом месте, где некогда стояли стол и проволочный каркас собаки. Жуткий привкус Свободной магии тоже исчез, теперь, непонятно почему, запахло чем-то вроде влажной собачьей шерсти.