Между плеч,Задевающих друг друга,В толпе я увидел ее.Только на миг,Но в дневнике осталась помета.
Не знаю, когдаДаже плакать я разучился.Неужели нет человека,Чтобы тронул душу моюДо слез?
О, хоть на времяПозабыть!Так тонутВесною камни мостовойВ траве.
Словно когда-тоВ своей колыбелиЯ видел ееВо сне,Так она мне мила.
Пора десятой луны,И вспомнился мне,Близкий, близкий, как на ладони,Первый снегНа горе Иватэ.
Солнце!А дождь шелестит.ПереплелисьВ садуВетки цветущих хаги.
Осеннее небо,Пустое от края до края…Ни тени не видно на нем.Как ты одиноко, небо!Хоть ворон бы пролетел!
После дождяЛуна.Мокрые черепицыКрышМерцают печальным блеском.
В день, когда голодал я,Ко мне, виляя тонким хвостом,Голодная подошла собакаИ морду ко мне подняла.Стало немного легче.
Сверчок звенит в траве.Сижу одинНа камне придорожном.Смеясь и плача,Сам с собою говорю.
Жаркие слезыЛились,Как в пору первой любви.И это было высшей отрадой!Незабываемый день.
О, если б на этомСтальномНебе осенней ночиОгнем дышалаГора.
Как будто встретился я вновьС давным-давноЗабытым другом…Так радостно мне слушатьШум воды.
Словно отец,Осень сурова;Словно мать,Осень добра –Для бесприютного сына.
Гора Иватэ…Как, должно быть, теперьЦикады звенятС трех сторонУ ее подножья.
Осень настала.Тревога любвиНе отпускает ни на минуту…Не спится всю ночь.Крики диких гусей.
«Долгий месяц» уже на исходе.До каких же пор.Словно мальчик,В плену у нее,Я вырваться буду не в силах?
Незабудки.Как многоИмя сказало!Мне прислала их та,Что молчит.
Ветер в соснахШумит, шумитНад забытым людьмиГорным храмом,Шепчет в уши каменному коню.
Легкий запахПрели в лесу,А порой потянетИ духом грибным…Близится поздняя осень.
Словно дождь зашумелНа вершинах леса.Пронеслись обезьяны.До чего же ониНа людей похожи!
Чаща леса.Далекий стук…Словно попал я в страну,Где карлики в дуплах деревьевПестиком рис толкут.
Вначале были леса,Всюду были леса.ПолубогиВ них хранилиОгонь.
Без конца и без краяТянутся мертвые пески.Бог,Живущий в пустыне Гоби,Это, верно, осени бог.
Лунный светИ моя тоскаПереполнили небо и землю,ОбратилисьВ осеннюю ночь.
Грустные звуки ночныеСкупо падают в тишине.Я одиноко брожу,Словно их подбираюОдин за другим с земли.
Как, вернувшись в деревню свою,ЗасыпаетУсталый странник,Так спокойно, так тихоЗима подошла.
Те, которых мне не забыть
I
На северном берегу,Где ветер, дыша прибоем,Летит над грядою дюн,Цветешь ли ты, как бывало,Шиповник, и в этом году?
Я посчиталСвои немногие годы.На пальцы взглянул –И ехать вдальРасхотелось мне.
Бывало, закрыв глаза.Свои стихи о раненом сердцеМне декламировал он.В письме от негоДаже шутка звучала печалью.
Сюда,За мною следом,Приехали жена и мать.Живут в чужом краю,Где ни души знакомой.
Укачало на пароходе.До сих пор вижу перед собой,Лишь вспомню море Цугэру,Глаза моей младшей сестры.Такая была в них мягкая нежность.
Молодая учительница…Как унылоПоблескивала у нееЗолотая оправаОчков.
Друг мойКормил меня.А яНе смолчал перед ним, не стерпел.Несчастный мой нрав!
НоваяИностранная книга.Как жадно вдыхал яЗапах бумаги.Хотя бы немного денег!
Хакодатэ…Дом мойНа Ивовой улице,Друга стихи о любви.Цветы васильков.
Белые волныБежали друг за другом,Бушуя,На берег Омори близ Хакодатэ.Вторили морю думы мои.
Хакодатэ…Каменная плитаНа склоне горы «Лежачий бык».Стихи на могильном камне –Китайские – я почти позабыл.
В горах он скрылся,Словно сказал:«Я ничтожнейший из ничтожных».Этот друг мой,Душою равный богам.
В тумане ночном,Блестя огоньком папиросы,Там, где волныБились о берег,Долго стояла женщина.
НевеселоНа улицах Отару.Нет, никогда не пели эти люди!Как грубыГолоса у них.
СмолодуНа плечах семья.А он, захмелев, поет,Словно нет у негоДетей.
Я подавил зевок.Мы простилисьЧерез окно вагона.Слишком частоТеперь я прощаюсь.
На мокром окнеБлеснулаРоссыпь цветных огоньков,И городок в горахПронесся мимо.
Нет, я не гордился ими,Даже втайне перед собой,Когда поделкиКропал,Чтобы как-нибудь перебиться.
«Словно в сгустокМятежного духаПревратилось все без остаткаИсхудавшее тело твое!» –Так мне однажды сказали.