Дверь, закрытая на засов,
Люди спят у потухших ламп…
Воет стая голодных псов,
Лёд кромсая когтями лап.
Назревает в глазах беда,
Появляется в мышцах зуд…
Ох, не выдержат —
и тогда
Все друг друга перегрызут.
Вот вцепился один уже
В чей-то бок,
в ледяную шерсть.
Миг —
и стая настороже.
Миг — ив смертном бою уже
Три собаки,
четыре,
шесть!
И, от крови уже слепой,
Самый первый к стене прижат…
Но внезапно
окончен бой —
Это голос подал вожак.
Голос тих, да не в этом суть, —
Всем знаком этот низкий бас.
Широка волкодава грудь.
Красноваты прожилки глаз.
Шерсть на впалых боках висит…
Но бывалый вожак Мамай.
Хоть и так же, как все, не сыт, —
А попробуй его
сломай!
И собаки столпились в круг,
И вожак их, наморщив нос,
На собачьем наречье вдруг
Что-то пасмурно произнёс.
Может быть, это был укор,
Может быть, это был упрёк, —
Дескать, отдых ещё не скор,
Дескать, путь ещё так далёк.
Может быть, это был наказ:
Много трудностей ждёт в пути,
И чем меньше в упряжке нас,
Тем трудней нам вперёд идти.
У Мамая суровый нрав,
У Мамая сурова речь:
Прав он или же он не прав —
Лучше слушай
и не перечь!
…А под утро
на холоду,
Вновь без компаса и без карт,
Понеслись по сухому льду
Двое узких почтовых нарт.
Ледяная пустыня спит,
Только слышен собачий смех.
Воздух — как нашатырный спирт.
Люди спрятали лица в мех.
Ветер, ветер — протяжный стон.
Всё пружинистей, шире шаг.
Задавая упряжке тон,
Самым первым идёт вожак.
День полярный на ночь похож.
В затянувшейся темноте
Тех же звёзд голубая дрожь…
Да собаки уже не те:
Дружно нарты на север прут!..
Снова в сером безмолвии льдов
Подружил их собачий труд —
Самый трудный из всех трудов.
…Шли собаки.
А там, вдали
От заснеженных берегов,
Вдалеке от большой земли,
Люди ждали их, как богов.
ПОЭМЫ
Анастасия Фомина
Провинциальный городок…
Лениво тянется река.
Домишки, вставшие в рядок,
Друг друга держат за бока.
Шумит поблекшая листва.
Несмелый пасмурный рассвет.
Я не был здесь не год, не два,
А не был здесь я десять лет.
И вот кулак мой в дверь стучит,
А стук его —
как сердца стук.
А на двери —
щиток висит,
А на щитке —
слова растут.
Слова… короткие слова,
Но их не позабыл я, нет,
Я помнил их не год, не два,
А помнил их я десять лет.
Я их запомнил в те года,
Когда здесь был глубокий тыл,
И шла война,
и я сюда
Доставлен с детским домом был.
Я жался в угол, всех дичась.
Как воробей на всех глядел,
Который,
холода страшась,
В тепло квартирное влетел.
Ночами спал недобрым сном,
А просыпался, весь дрожа.
Мне снова снился взрыва гром,
И затонувшая баржа,
И в небе чёрный самолёт,
Далёкого пожара свет,
Вода холодная, как лёд…
Кричу я:
— Мама! —
Мамы нет.
Она смогла спасти меня,
А я спасти её не мог.
…Весна.
Ручьи бегут, звеня…
Провинциальный городок.
По грядкам важно ходит грач,
Ликуют первые стрижи…
Смотрю в окно,
но входит врач:
— Тебе нельзя вставать. Лежи. —
И я лежу, слепой от слёз,
Неоперившийся птенец.
Во мне живёт туберкулёз.
Я слышу снова: — Не жилец.
Конец неначатого дня. —
И вот тогда пришла она,
Усыновившая меня —
Анастасия Фомина.
Молчит предутренняя сонь
В квартире каждого окна,
В большую тёплую ладонь
Моя рука заключена.
Хозяйским стуком в дверь стучит
Русоволосая вдова.
А на двери —
щиток висит,
А на щитке —
растут слова,
Нехитрый перечень жильцов,