Задёргалась:
— Вот это да!
Вот это дал здоровья бог!
С такой-то силушкой, поди,
И гору можно своротить… —
Я шёл к вокзалу по тропе.
Мне не хотелось говорить.
В степи вставал рассвет седой,
В ушах звенела тишина…
И думал я о жизни той,
Что смертью честных рождена.
Мальчишки
Сестре Татьяне
В крутящемся праздничном зале
Ты школьных увидел друзей.
Ребята красивее стали
И стали как будто взрослей…
Девчонки ж такие сегодня,
Как будто приснились во сне…
У школьников
бал новогодний.
На улице падает снег…
Снежинки кружат у оконниц
На крылышках лёгких своих,
Похожи снежинки на школьниц,
А школьницы чем-то
на них.
Шестнадцатилетний романтик
С задумчивой грустью в глазах,
Пленил тебя розовый бантик
В похожих на рожь волосах.
А девочке вдруг показалось,
Что ты нелюдим
и несмел…
Ах, если б хоть самую малость
Сейчас танцевать ты умел!
Стоишь возле двери, невольно
В кармане платок теребя,
Швырнули «Дунайские волны»,
Как рыбу,
на берег тебя.
И ты нарочито вразвалку
Из зала выходишь.
— Постой,
Куда ты?
— Туда, в раздевалку.
— А после?
— Конечно, домой.
— Домой ли?
Зачем притворяться,
Я знаю по опыту,
что
Ты будешь по улице шляться,
На плечи накинув пальто,
Что шляпу надеть позабудешь
И, ветру подставив лицо,
Ты ждать эту девочку будешь,
На школьное глядя крыльцо.
Окончится вечер,
и выйдет
В распахнутой шубке она.
Но только тебя не увидит,
Поскольку она
не одна.
Внушительный десятиклассник
Её провожает домой…
Ты смотришь растерянно на снег,
Герой неудачливый мой.
Сутулясь идёшь, как с погоста,
Угрюмо твердишь:
— Ну и пусть…
— Нет, ты не ревнуешь,
а просто
На сердце обидная грусть.
Не книгой сейчас увлечён ты —
Она у тебя под плечом.
Ты, верно, мечтаешь о чём-то,
И даже я знаю,
о чём.
В минуты ночного покоя
В мечтах у тебя
непокой:
Вдруг сделал ты что-то такое,
Что сразу же стал не такой.
Ты стал знаменит повсеместно,
(Идёшь — ликованье вокруг!)
И каждому встречному
лестно
Сказать тебе:
— Здравствуйте, друг. —
И в эти минуты, конечно,
Рыдает, не ведая сна,
Один человек безутешно —
И это, конечно, она.
Раскаянье…
— Милый, желанный,
Сама не могу я понять,
Ах, как на того Дон-Жуана
Тебя я могла променять! —
Но ты,
хладнокровнейший мститель,
Ответишь, садясь на коня:
— Я вас не припомню, простите,
Вы спутали с кем-то меня.
Коварная жизни не рада.
Житьё ей теперь не в житьё…
А, может,
так резко не надо?
А, может,
простишь ты её?
Она же пришла к тебе, каясь,
Отдав тебе к сердцу ключи…
Прости же её,
А покамест,
Мечтатель,
уроки учи.
Ты, вспомнив минувшие даты,
Легко убедиться сумел,
Что проще бывало,
когда ты
Друзей настоящих имел.
Надежда в тебе поселилась,
Тебя подломила, дразня, —
И как хорошо получилось:
Тебя навестили друзья.
Допрошен друзьями своими
Ты тщательно,
как никогда:
— Девчонка?
Фамилия?
Имя?
Как внешне?
— Красивая, да?
— Какие в характере перлы,
С кем дружит и ходит куда?
— М-да… — резюмирует первый.
Второй ему вторит:
— М-да. —
А третий, немного философ,
Осиливший множество книг,
Любитель сердечных вопросов
И съевший собаку на них,
Сказал, оттопыривши губы
И вскинув изгибы бровей:
— Чем меньше мы женщину
любим,
Тем больше мы нравимся ей.
А коль до такого ты дожил,
Что чувства не в силах скрывать,