И будет душа
спасена!
…К монахам отправился лекарь,
Глазами ворочая зло.
Он набожным не был калекой,
Но был любопытен зело.
Он подал монету монаху
И долго на мощи глядел,
И вдруг рассмеялся без страху,
Да так, что монах обалдел!
Ударила, словно картечью,
Смешливая речь смельчака:
— Хоть было б ребро
человечье,
А то ведь ребро
ишака!
И тут же негромко,
несмело
Людская молва разнеслась:
«Святая Бригитта имела,
Вы знаете,
рёбра осла!»
За эти крамольные слухи
В тот день
на глухом пустыре
Сожгли монастырские слуги
Того смельчака
на костре.
. . . . . . . . . . . . . . .
Шли годы.
Менялись одежды.
Менялся характер людей.
Рождались другие надежды
Под веяньем новых идей.
Католики эсты устали
От веры кормильцев седых.
Они протестантами стали
И больше не верят в святых.
А тут ещё
с громом орудий,
С Великим Петром во главе,
В Эстляндию
русские люди
Пришли
(не жилось им в Москве).
И плеснели, всеми забыты,
Под Ревелем
в келье пустой
Останки несчастной Бригитты,
«Нетленные» мощи святой.
Не правда ль,
печальна развязка.
Нет-нет, погоди, погоди…
Ведь всё это — присказка.
Сказка —
Она ещё вся
впереди!
Сидел император за чашей,
Усы измочивши в вине.
— А где Кологривов?
Сейчас же
Сказать,
чтоб явился ко мне. —
…И загнанный конь рыжегривый
Упал посредине двора.
Предстал дворянин Кологривов
Пред светлые очи Петра.
И царь
без вступлений окольных
Промолвил, усы теребя:
— К утру позаботься о конях.
Я в Рим посылаю тебя. —
Разгладились брови косые,
Повёл он могучим плечом:
— Как видишь,
окрепла Россия, —
Враги нам теперь нипочём.
Без страха о собственной шкуре,
Для блага грядущего дня,
Сейчас мы должны о культуре
Подумать.
Ты понял меня?
Я слышал о том,
что искусства
Магической силой своей
Влияют не только на чувства,
Но даже на разум людей.
Искусство
незримо и зримо
Разбросано в Риме самом
И там, за пределами Рима.
Бери его —
только с умом.
Под каждой развалиной —
чудо,
Бесценное чудо лежит.
Купи это чудо,
покуда
Им родина не дорожит.
Скупись не особенно,
ибо
Когда-нибудь там, впереди,
Потомки за это
спасибо
Нам скажут.
Понятно?
Иди!
Над Римом зловеще и немо
Навис обжигающий зной.
Казалось,
пропитано небо
Насквозь мировой желтизной.
Овалами арок глазея
Из тьмы чужедавних эпох, —
Безмолвен гранит Колизея,
Как всепонимающий бог.
На мраморной плитке старинной
Старинных владык письмена,
На ней же
помёт голубиный —
И надпись уже не видна.
По Риму весь день Кологривов
Бродил,
как в каком-нибудь сне.
Лаская молодок игривых,
Дивился чужой старине…
От солнца
душа молодела,
Он солнце вином заливал,
Но самого главного дела
За чаркою не забывал.
Античных сокровищ искатель,
Он что-нибудь должен найти!..
Один реставратор-ваятель
Попался ему на пути.
За дружеской мирной беседой
В таверне,
слегка под хмельком,
Ваятель
возьми да посетуй
На горести жизни мельком:
— На Папу, наместника бога,
Работаем в поте лица,
А платит он
ох как немного!
О щедрость святого отца!
Нашел я недавно, к примеру,
В старинных обломках дворца
Чудесной работы Венеру,
Созданье былого творца.
В могиле холодной
веками
Лежала Венера, как труп.
Понятно,
потрескался камень