Его бы сейчас
придушил!
Ему бы он сунул под рёбра
Клинок боевого ножа…
Но он
молчаливо и бодро
Ему улыбался,
ханжа,
Как будто доволен он небом,
Как будто его не знобит,
Как будто он вовсе и не был
Своим же оружием бит.
Стоял как ни в чём не бывало
«Нетленных» мощей господин.
…Но Римского Папу прорвало,
Когда он остался один.
Фарфором кулак исковеркав,
Любимую вазу разбил…
В тот день
не явился он в церковь,
Впервые о ней позабыл.
Как будто бы вызов бросая
В бездонное небо
Христу,
Дарила Венера босая
Всем людям
свою красоту.
Видением
ошеломлённый,
Забыл Кологривов на миг,
Что он, сединой убелённый,
Давно удивляться отвык.
«О вёрсты!
Их сотни,
их тыщи
До родины.
Боже ты мой!
Как эту бы мне красотищу
Сохранной доставить домой!
По морю?
Но море угрюмо,
Оно предвещает шторма.
Венера не вынесет трюма,
Где сходят от качки с ума.
Умрёт, ударяясь о стены,
Лицо исковеркав и грудь…»
От этаких дум
постепенно
Взяла Кологривова грусть.
Но всё же,
под стать молодому,
Он выпятил грудь колесом:
— Не морем,
так сушей
до дому
Её
на руках
понесём!
. . . . . . . . . . . . . . .
В посконных рубахах,
босые,
Усталые,
как ишаки,
По знойной дороге
в Россию
Венеру несут мужики.
Их брови шевелятся хмуро,
Всклокочены дебри бород…
Несёт мировую культуру
Неграмотный
русский народ.
Он, тёмный,
слепой,
беспортошный
Питомец лишений и бед,
Покуда не знает про то, что
Несёт прозреванье и свет.
Идёт он,
рукою корявой
Венеру прижавши к груди…
Но всё это — присказка, право.
А сказка —
она впереди.
Встречи на сплавной реке
Словно стадо наивных овечек,
Волны ластятся к нашим ногам…
Я и спутник мой, старый газетчик,
По отлогим идём берегам.
И за нами — нескладно, неровно,
То легко, то с великим трудом —
В дальний путь отправляются брёвна
Вперемежку с расколотым льдом.
А на брёвнах гарцуют ребята,
Сжав в могучих ладонях багры,
Гибки, как циркачи-акробаты,
Как солдаты в атаке, храбры.
Сочинить бы мне песню такую,
Как весенняя эта река,
Чтоб неслась эта песня, ликуя,
Про отчаянный труд сплавщика!
Спутник мой
понимающим взглядом,
Брови сдвинув, меня оглядел.
— Знаешь,
песен пока что
не надо.
Много есть и без этого дел.
Предстоит нам большая работа,
Славословие праздное — прочь!
Легче
громко прославить кого-то,
Чем серьёзно кому-то помочь!
Старый мастер сплавного участка
Очень редко без дела сидит.
Ходит хмурый, ругается часто
(Он всегда
на кого-то сердит).
Мастер, мастер! Старания ваши
Не оценит сплавная река:
Простодушные парни-чуваши
По-карельски не знают пока.
Не вчера ли ещё по вербовке
Их сюда привезли, озорных…
Нет у них ещё должной сноровки,
Но она ещё будет у них!
Видишь: юноша, слывший задирой,
Осмелев, в самолюбии злом,
Потрясая багром, как секирой,
По бревну побежал
на залом.
— Стой, негодный! —
волнуется мастер, —
Ведь оступишься!
Ох ты какой!..
Брёвна тёмно-коричневой масти
Непослушно юлят под ногой.
Сразу стала походка нетвёрдой.
Шаг. Второй.
— Ну куда ты? Куда?! —
Третий шаг. Неумелый четвёртый —
Парень рухнул. Сомкнулась вода.
Брёвна тёмно-коричневой масти
Над его головою сошлись.
Чертыхнулся рассерженный мастер:
— Не послушался… Ну берегись! —
Миг — и скинута к чёрту фуфайка!
Миг — и мастер в объятьях реки!
Дескать, ну-ка, покажем давай-ка,
Как работаем мы, старики!