— И что за срочность? Я могу прочитать их доклад позже.
Макута стоял, уставившись в одну точку на стене.
— У патруля возникли проблемы. В командира отряда стреляли, и он находится в лазарете в критическом состоянии. Он настаивает, что должен доложить вам о том, что произошло, и не желает больше ни с кем разговаривать.
— Как его зовут?
— Маркус Сомала.
— Сомала? — Лусана нахмурился и выбрался из постели. — Скажи ему, что я скоро буду.
Капитан отсалютовал и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь и сделав вид, что не заметил очертаний еще одного тела под шелковыми простынями.
Лусана протянул руку и отбросил верхнюю простыню. Фелиция Коллинз во сне напоминала статую. Ее короткие вьющиеся волосы сияли в полумраке, пухлые губы были слегка приоткрыты, конические груди с темными крупными сосками поднимались и опускались в такт дыханию.
Лусана улыбнулся и выпустил простыню из рук. Еще до конца не проснувшись, он отправился в ванную комнату и плеснул на лицо несколько пригоршней холодной воды. Глаза, смотревшие на него из зеркала, были красными, а лицо морщинистым и уставшим после целой ночи секса вперемешку со спиртным. Он осторожно вытер его полотенцем, вернулся в спальню и оделся.
Лусана был невысоким жилистым человеком среднего телосложения, с кожей светлее, чем у любого из солдат в его армии. «Американский загар», говорили у него за спиной. Впрочем, любые комментарии насчет цвета кожи или характерных для американцев манер произносились не от отсутствия уважения. Люди Лусаны смотрели на него с благоговением, какое человек испытывает перед сверхъестественным. Он держался с уверенностью, какой обладает большинство боксеров легкого веса в начале карьеры; кто-то назвал бы это высокомерием. Он еще раз с нежностью взглянул на Фелицию, вышел и направился через лагерь к лазарету.
Прогнозы доктора-китайца были пессимистичными.
— Пуля вошла со спины, вырвала половину легкого, раздробила ребро и вышла под левой грудью. Чудо, что раненый до сих пор жив.
— Он может говорить? — спросил Лусана.
— Да, но каждое слово отнимает у него силы.
— Сколько…
— Ему осталось?
Лусана кивнул.
— Маркус Сомала оказался необычайно сильным человеком, — ответил доктор. — Однако я сомневаюсь, что он доживет до конца дня.
— А вы не могли бы дать ему что-нибудь стимулирующее, чтобы у него прояснилось в голове хотя бы на несколько минут?
Доктор задумался.
— Полагаю, то, что мы ускорим неизбежное, не имеет значения.
Он повернулся и шепотом что-то сказал медсестре, она тут же вышла из палаты.
Лусана посмотрел на Сомалу: лицо командира отряда было измученным, он тяжело, спазматически дышал. С полки над кроватью свисало несколько пластиковых трубочек, вставленных ему в нос и руки. Широкая хирургическая повязка скрывала грудь.
Вернулась медсестра и осторожно протянула доктору шприц. Он ввел иглу в вену и начал медленно нажимать на поршень. Через несколько секунд раненый открыл глаза и застонал.
Лусана молча махнул рукой доктору и медсестре, они ушли в коридор и закрыли за собой дверь.
Мужчина заговорил шепотом, но его хриплый голос прозвучал напряженно.
— Я плохо вижу, мой генерал. Это действительно вы?
Лусана взял его за руку и сильно ее сжал.
— Да, мой храбрый воин. Я пришел, чтобы выслушать твой доклад.
Сомала мимолетно улыбнулся, затем в его глазах появилось несчастное и одновременно вопросительное выражение.
— Почему… почему вы мне не доверяете, мой генерал?
— Не доверяю тебе?
— Почему вы не сказали, что собирались отправить людей уничтожить ферму Фокса?
Лусана был потрясен.
— Расскажи, что ты видел. В мельчайших деталях. Постарайся ничего не упустить.
Через двадцать минут измученный Сомала снова потерял сознание, а к полудню умер.
ГЛАВА 18
Патрик Фокс стоял один и бросал лопатой похожую на черную патоку глинистую землю на гробы родных. Его одежда промокла от мелкого дождя и пота. Он принял решение похоронить их в одной могиле и заявил, что сам засыплет ее. Панихида давно закончилась, друзья и соседи разошлись, оставив его наедине с печальной задачей.
Наконец он разровнял лопатой землю, отошел на шаг назад и посмотрел на дело своих рук. Надгробие еще не привезли, и могила выглядела голой и одинокой среди окружавших ее более старых, заросших травой и ровными аккуратными рядами цветов. Он опустился на колени, засунул руку в карман лежавшего рядом пальто, достал горсть лепестков бугенвиллии и разбросал их по влажной земле.