Александр замолчал и принялся осторожно засовывать шлем под лежащий в углу кусок фанеры: «Если зайдет НКВДшник, то блестящий металл сразу увидят. А так, может, удастся отовраться». Хотя Александр вовсе не представлял, чем сможет объяснить свое появление в закрытом сарае милиционеру.
— Эй, Саня, ты чего там затих, помер? — раздался из угла голос.
«Не сидится тебе», — с раздражением покосился на звук Лис.
— Сплю, — отозвался он, не желая вновь слышать противный баритончик. «Лучше уж с Каином было», — отчего-то подумалось ему.
— Ну, спи… — ответно зевнул Михаил. — Я тоже подремаю, — он смачно хрустнул сухарем. — Вот галеты, да? Я так понимаю. Слушай, а откуда у тебя все ихнее? — вдруг подозрительно пробормотал сосед с набитым ртом. — Ты не шпион, часом?
— Ага, Джеймс Бонд, — уже сердито отрезал Лис.
— Слышь, ты, колхозник, поддувало прикрой, сквозит, — добавил в голос блатного надрыва Санек. — Сказано тебе, деловой я, понял?
— Да чего ты, чего ты? — испуганно запричитал сосед. — Я так просто, шутейно.
— Знаем мы этаких шуткарей, — Саня, видавший всяких, отлично угадал подловатую манеру мелкого пакостника. «Не зря таких на зоне «козлами» кличут. Этот, если прижмет, хоть красную повязку нацепит, хоть белую», — подумалось Лису.
Незаметно придремал. Снилось ему что-то непонятное. Смесь из прошлого и будущего. Мелькнуло краем хитровански-постное лицо главного Елизаветиного сыскаря, а следом возникла презрительно-надменная рожа олигарха.
«Так вот ты какой…» — отчего-то со злорадным чувством подумал во сне Александр. Померещилось ему, что профиль богатого мецената точь-в-точь похож на лисью мордочку его Андрейки.
«Надо же…» — не успел сформулировать мысль Александр и внезапно проснулся.
Разбудил его глухой рокот и дрожание пола.
— Чего это? — спросил Саня, вслушиваясь в звуки, раздающиеся откуда-то сверху.
— Бомбят, вроде, — произнес из угла сиплый голос. — Немцы.
— А может, наши? — засомневался Лис.
— Куда там… — голос в темноте отчего-то повеселел. — Драпают наши…
— Да ты, батенька, — «контра», — злорадно пробормотал Александр сквозь зубы. — Правильно тебя землемер сдал.
— Чего? — не расслышал Михайло. — Ась.
— Проехали, — буркнул Санек. Он поднялся и вынул спасительный фонарик: — Пойду, дверь поищу. А то… — он не закончил.
Клацнул засов, скрипнули несмазанные петли, и дверь распахнулась. На фоне пронзительно-яркого прямоугольника появилась неясная фигура.
Ударил по глазам, ослепляя, свет мощного фонаря.
Раздался грубый, лающий немецкие слова, голос.
— Ложись, — произнес Лис, падая на пол. Его знаний хватило понять, что в случае неисполнения будет плохо.
В каземат, звякая подкованными сапогами, ворвалось два дюжих человека. Пахнущие свежим снегом, еще чем-то кисловато-терпким, они умело ухватили лежащего ничком Александра под руки и выволокли из темноты подвала.
— Нихт шзнн. Нихт шизнн, — раздался за спиной голос причитающего, словно заевшая пластинка, соседа. Его вытащили следом и бросили возле Александра.
— Да заткнись ты, — бросил Санек повторяющему заклинание Михаилу. — Хотели бы, там и кончили, а так, пока обошлось.
Однако до смерти перепуганный колхозник, ничего не слыша, продолжал повторять заученные слова.
— Кто ты? Комиссар? Еврей? — гавкнул наряженный в мышастую кургузую шинелку немец. Настороженные глаза на опухшей от мороза физиономии уставились на Александра. — Быстро.
— Нет, я гражданский, арестованный, — разглядывая полукруглую бляху на туалетной цепочке, висящую на груди у солдата, попытался составить правильную фразу Лис. — Задержан за кражу.
Немец дернул бледным пятном подмороженной щеки. — Этот тоже уголовник? — произнес дознаватель, переводя ствол короткой винтовки на Михаила. Одновременно он сноровисто, с ловкостью матерого ППСника, охлопывал пустые карманы Лиса: — Аусвайс?
— Нет документов. Отобрали, — ответил Александр по порядку. — А этого арестовали за высказывания против советской власти, — странно, изучавший немецкий, причем, без особого энтузиазма, в школе, Александр сумел вспомнить все нужные слова почти без запинки.
— Гут, — отозвался немец. Бросил короткую фразу стоящему чуть дальше напарнику и произнес, уже на ломанном русском: — Встать, иди вперед, руки вверх, — дернул винтовкой, указывая направление движения. — Туда. Бежать. Пах, пах, — сымитировал он выстрел. — Шнеллер, — и, потеряв интерес, двинулся прочь от них, в сторону виднеющихся вдалеке строений.