И тут Александр услышал глухой стук. Времени на раздумья не оставалось. Он живо, хотя и не без некоторой робости вернулся на законное место, и с внутренним содроганием опустил голову на обернутый белой тканью чурбак, изображающий подголовье. Затылок уперся в жесткую древесину. — Надо же мой размерчик. — Стремясь поднять настроение, сильно упавшее от вынужденной позы, схохмил Лис. — Придется импровизировать. — Рассудил он, укладывая руки на груди. Пальцы сжали крест.
Прошло несколько минут, и церковное помещение наполнилось звуками тихих шагов, шороха одежды и едва различимого шепота.
Но вот все вновь стихло, и в тишине зазвучал глубокий и сильный голос. — Отходную читает. — Предположил Александр, слабо разбирающийся в староцерковном уставе. — Что-ж…, придется потерпеть. — Так и не сумел придумать, как выкрутиться из скользкого положения.
Тем временем голос трижды повторил Славословие Господу и стих. Щеки Александра коснулось дуновение ветерка. Он услышал медленные шаги обходящих постамент людей. Лис не выдержал и слегка приоткрыл глаза, следя за происходящим.
От удивления Александр едва удержался от глубокого вздоха. — В скорбном молчании двигались вельможи, которых он видел в окружении Елизаветы. Первым, явно тяготясь участием в церемонии, шагал один из братьев Шуваловых, которых Лис так и не начал различать. Следом, задумчиво глядя в пол, двигался граф Разумовский. За ним несколько господ, не знакомых Александру, и замыкал процессию Андрей Иванович Ушаков великий и ужасный инквизитор новой императрицы.
— Однако… — Ситуация крайне щекотливая. — Растеряно подумал Лис, — интересно… он не успел сформулировать мысль. Участники панихиды остановились, и принялись тушить зажатые в руках свечи, а после, соблюдая неведомую Лису табель о ранге, двинулись к постаменту.
Идущий первым граф на мгновение замер, склонил голову, прошептал слова короткой молитвы, и коротко ткнулся губами в крест, лежащий на груди Лиса. Александр затаил дыхание, но все обошлось. Разумовский уступил место идущему следом. Вельможа истово перекрестил себя, и наклонился, исполнить ритуальный поцелуй. И тут озадаченный Александр почувствовал, что холодные пальцы незнакомца коснулась его руки. Он распрямил палец не смеющего выдать себя Александра и ловко, словно опытный шулер стянул с него тяжелый перстень.
— Вот сволочь. — Невольно восхитился Лис. — Что творят…, на ходу подметки режут. Ничего святого. Он так увлекся переживанием, что почти забыл об остальных провожающих.
— Прозвучавший у самого лица голос заставил Александра вздрогнуть.
— Простите… Ваше святейшество… Да может ли такое быть? — Произнес обладатель смутно знакомого баритона. — Он ведь живой… вдох слышал, да и румянец на щеке…
«Абзац котенку». — Лис, не видя иного выхода, решил продолжить инсценировку до последнего.
— Полно… Граф. — Донесся дребезжащий голос одного из фаворитов. — Господу угодно было призвать верного слугу всемилостивейшей матушки государыни нашей.
— Нешто я покойника от живого не отличу? — с непередаваемой интонацией отозвался Ушаков. — Видывал, уж прошу верить. А сей господин, таково мое твердое убеждение, жив.
Траурное действо нарушилось. Гости тут же обступили строгое место и принялись оживленно обсуждать увиденное.
— Точно, точно. — Высокий женский голос прозвучал с восторгом первооткрывателя. — И жилка на виске так и трепещет.
Александр вновь ощутил на своей руке чьи-то пальцы, а затем к его губам прикоснулся холодный предмет.
— Ох… — Пронеслось над лежащим ногами к престолу Лисом. — Зерцало помутнело!!!
— Слыхала я, ежели оборотня, из гроба восставшего, колом осиновым пронзить… — Произнесла неведомая дама с истеричными нотками. — И молиться…
— Цыть… баба глупая. — Металл в голосе Андрея Ивановича, взявшего ситуацию под свой контроль, остудил начавшуюся было панику. — Нету в том бесовского наущения, Лекарь виновен. Не убился сей благородный муж. В беспамятстве полном лежит. Такое встречал. Бывает и до седмицы аки столп соляной лежит. А после и так и так может выйти. Но прежде времени… отпевать греховно… Скажи свое слово Владыка.
— Г-кхм. — Прочистив горло, вступил могучий бас. — Чудо сие велико… Господь всемогущ, и всемилостив… Возрадуемся, чада мои… Преклоним колени…
Видно было, что служитель культа тоже находится в некоторой растерянности, но не желает подать в том виду.
— Третьего дня убился… А ныне, на отходной службе и воскрес… Чудо… Истинно чудо великое. — Голоса, обсуждающие эту новость на разные лады, преследовали не смеющего раскрыть глаза Лиса пока служители церкви решали, как выйти из столь щекотливой ситуации. Причем вопрос выхода звучал в самом прямом смысле. Вынести гроб с телом головой вперед, значило вызвать нешуточные волнения у собравшихся к заутреней прихожан. А нести живого, как положено отправлять в последний путь покойного, не позволяли каноны церковные.