— Это не фламбе, это варварство по отношению к французской кухне!
Она попыталась выхватить сковороду, но Алекс, словно молния, перехватил ее за талию, притягивая к себе.
— Признайся, ты просто завидуешь моему кулинарному гению.
— Я боюсь, что ты спалишь весь пентхаус дотла, — фыркнула она, но руки уже обвивали его шею, словно стремясь запечатлеть этот миг.
Алекс застыл у плиты, словно алхимик перед решающим экспериментом. В руке – верная лопатка, во взгляде – маниакальный блеск новатора.
— Всего лишь плесну коньячку в тесто, это же гениально! — провозгласил он, склоняясь над бутылкой, как над священным Граалем.
— Стой, безумец! — Вася вихрем влетела на кухню, розовый торнадо в носках. — Ты уже устроил "фламбе" из яблок, теперь хочешь поджечь всю квартиру?!
— Это не пожар, это огненная феерия кулинарного искусства! — отпарировал Алекс, но коварный напиток был уже вырван из его рук.
Вася действовала решительно:
Ликвидировала весь алкоголь в радиусе поражения.
Отстранила Алекса от очага кулинарного безумия с вердиктом: "Ты гений кода, но не теста".
Угрожала, что если он посмеет еще раз "улучшить" рецепт, вся IT-элита узнает, как WOLF пал в битве с блинами.
— Это бесчеловечно, — Алекс трагически прижал руку к груди. — Я взламываю Пентагон, но не могу добавить щепотку корицы?!
— Щепотку – ладно. Полбутылки коньяка – забудь.
— Но с коньяком – вкуснее!
— С коньяком гореть будет твой последний ужин.
В этот момент первенец-блин на сковороде предательски скрючился в жалкую трубочку и сиганул на пол.
— Вот! — Вася ликовала. — Даже он бежит от твоего "кулинарного шедевра"!
Алекс нахмурился, подцепил "дезертира" вилкой и… с невозмутимым видом водрузил его себе на голову.
— Теперь я — Король Блинов! Трепещите!
Вася закатила глаза, но тихий смех уже пробивался сквозь броню ее строгости. Именно в этот момент раздался звонок в дверь.
На пороге стоял Илья, с огромной, подозрительно нарядной коробкой в руках.
— Босс, вам доставили… э-э-э… — помощник залился краской, увидев Васю, кутающуюся в одну из рубашек Алекса.
— Благодарю, ты свободен, — отрезал Алекс, забирая коробку и торопливо захлопывая дверь.
— И что это такое? — Вася игриво приподняла бровь.
Он, храня интригующее молчание, распахнул крышку.
Внутри, словно драгоценный кокон, покоилось мини-платье, сотканное из тысяч переливающихся серебряных нитей – точная копия того, что она мельком увидела на эскизе в журнале месяц назад и совершенно случайно показала ему.
— Ты… ты это запомнил?
— Я запоминаю каждую деталь, что касается тебя, — он нежно провел пальцем по ее запястью. — Наденешь сегодня? У нас рейс в Париж.
Вася замерла, словно время вдруг споткнулось, оставив ее в звенящей пустоте между ударами сердца. Пальцы судорожно вцепились в шелк платья цвета лунного света, а губы беззвучно выдохнули одно лишь слово:
— Париж?
В этом хрупком вопросе звучал целый каскад чувств – изумление, трепет, надежда… Алекс невольно улыбнулся, наблюдая, как в ее серых, обычно таких стальных и собранных глазах, вдруг вспыхнул озорной огонек детского восторга, словно перед ним снова стояла та самая девочка, зачарованно разглядывающая карту Европы.
— Но как… — она растерянно обвела взглядом коробку, затем встретилась с глазами Алекса и снова вернулась к заветному подарку. — Это же тот самый эскиз из Vogue! Ты что, взломал мой Pinterest?!
Алекс расхохотался, перехватывая ее запястье, когда она, повинуясь неудержимому порыву, потянулась коснуться тончайшей вышивки на ткани.
— Хуже. Я подкупил твоего бариста. Тот самый, с драконом на предплечье. Он рассказал, как ты три недели подряд топила взгляд в этом журнале, не отрываясь от капучино.
Вася звонко расхохоталась, но вдруг вмиг посерьезнела. Подпрыгнув на носочках, она решительно схватила Алекса за щеки:
— Слушай сюда, Дэвис. Если это твой изощренный способ намекнуть, что в отеле не будет горячей воды, или нас поселят в номер с видом на живописную помойку…
— Люкс с видом на саму Сену, — перебил он, нежно целуя ее сморщенный от подозрительности носик. — С ванной на двоих. И да, отзывы о напоре воды я изучил лично.
И вот тогда – только тогда – она позволила себе рассыпаться в искреннем, беззаботном смехе, обнимая его так крепко, словно пыталась вместить в эти объятия всю вселенную своей ликующей радости.