Выбрать главу

Ему было плевать на самолет.

Он должен найти Васю.

Пока не стало непоправимо поздно.

Погоня

Алекс вырвался из душных объятий аэропорта, срывая на бегу пиджак. Взгляд мечтал о такси, но вдруг замер на курьере, избавляющемся от шлема рядом со своим мотоциклом.

Не раздумывая, Алекс выхватил из кармана тугую пачку купюр и швырнул ошеломленному парню под ноги:

— Беру байк!

И, не дожидаясь ни слова, взлетел в седло, с рыком вырвал мотоцикл из оцепенения и бросился в ревущий поток машин, слыша лишь гневные крики, тонущие в нарастающем гуле мотора.

Телефон в кармане жёг кожу, словно раскалённый уголь. Он знал: остался последний шанс. Набрав номер старого друга из спецслужб, Алекс прорычал в трубку:

— Мне нужна геолокация этого номера! Живо!

Город расплылся в безумном калейдоскопе красок и огней. Алекс мчался, стирая границы правил, его сознание сжалось до одной точки:

Найти ее.

Любой ценой.

Двадцать минут бешеной гонки, и телефон взорвался вибрацией — координаты. Старый, забытый богом портовый склад на самой окраине.

Тридцать минут до… конца.

Алекс с визгом затормозил у ржавых ворот, спрыгнул с мотоцикла и помчался внутрь, не замечая ни скрежета металла под ногами, ни пронзительного ветра, гуляющего в щелях.

Мрак. Удушливый запах мазута и сырости, пропитавший все вокруг.

— Вася! — его голос сорвался, эхом пронёсся по мёртвому пространству.

Тишина в ответ.

И вдруг — тихий, приглушённый стон справа.

Алекс бросился на звук, рассекая тьму.

В узком луче света, пробившемся сквозь разбитое окно, он увидел ее — Васю, скованную, привязанную к ржавой трубе, с кляпом во рту.

Но самое страшное ждало впереди.

Прямо за ней, словно тень, с пистолетом, прижатым к её виску, стояла Саманта.

— Я же говорила, что мы встретимся у алтаря, — прошептала она с ледяной улыбкой, вдавливая ствол в нежную кожу Васи. — Жаль только, невеста оказалась немного… другая.

Алекс сделал шаг вперед, и Саманта с силой нажала на пистолет.

— Стоять! Ни шагу!

Глаза Васи распахнулись в безмолвном крике — в них плескались отчаяние, ужас и невысказанный вопрос.

Вопрос, на который у него пока не было ответа.

Но он должен был найти его.

Прямо сейчас.

Глава 42

Алекс застыл, словно изваяние, руки вскинуты в безмолвной мольбе. Воздух в проржавевшем чреве заброшенного склада был плотным от пыли и липкого страха, каждый вдох обжигал горло, как искра. Косой луч предсмертного солнца пробивался сквозь зияющую брешь в стене, выхватывая из мрака лицо Васи – бледное, искаженное животным ужасом. Веревки, грубые, как пеньковая удавка, впивались в нежную кожу запястий, алея багровыми полосами, а кляп заставлял ее дышать рвано, судорожно, словно загнанного зверька.

В ее тени, словно сотканная из самой тьмы, стояла Саманта. Черное платье облегало ее, как вторая кожа, подчеркивая хищный изгиб спины. Ее пальцы, с безупречным, зловещим маникюром, держали пистолет с пугающей непринужденностью – будто то была часть ее самой, продолжение ледяной души.

— Чего ты хочешь? — голос Алекса сорвался, прозвучал чужим, разбитым осколком.

Саманта одарила его улыбкой, в которой не было ни капли человеческого тепла – лишь змеиная холодность и торжество.

— Неужели не очевидно? — Она провела свободной рукой по силуэту Васи, как антиквар осматривает дорогую вазу, которую вот-вот разобьет вдребезги. — Я дала тебе выбор, Алексей. Свадьба… или она.

Вася отчаянно замотала головой, глаза расширились до пугающих размеров, переполняясь слезами, как бездонные озера. Ее крик глушил кляп, но Алекс слышал его – беззвучный, отчаянный вопль истерзанной души.

— Ты сумасшедшая! — Он шагнул вперед, сердце бешено колотилось в груди, стремясь вырваться наружу, разорвать ребра.

Щелчок.

Курок взведен. Смерть застыла в воздухе, ощутимая, как запах гари.

— Еще полшага – и ты будешь отскребать ее кровь со стен. — Голос Саманты был тихим, обманчиво ласковым, словно шепот самой смерти.

Алекс ощутил, как ледяные иглы пробежали по спине. Время замедлилось, растянулось до бесконечности. Каждый звук – мерное падение капли с прохудившейся крыши, прерывистое дыхание Васи, собственный, заглушающий все остальное, пульс – звенел в ушах, словно похоронный колокол.