Между тем Небесного Лиса ни братец Ли, ни Лунцао больше не интересовали. Эти двое в ближайшее время не смогут навредить ему и не помешают. Лису не было жаль их. Да, он, ловко прибегнув к искусству иллюзии, одурачил Лунцао, но ведь Конфуций прав: если у тебя не будет дурных мыслей, не будет и дурных поступков. Не реши Лунцао выслужиться перед госпожой и убить ни в чём не повинного человека, ничего бы и не случилось.
Лис вздохнул и снова задумался. Сюань Ли… Он хотел убить своего брата чужими руками. Что же, то же самое произошло с ним самим. Лис вгляделся в пространство и увидел братца Ли, лежащего на циновке, жизнь едва теплилась в его израненном теле. Врач суетился вокруг. Ирония судьбы: братец Ли, плетущий интриги против брата, сам пал жертвой чужого коварства. Мысли Сюань Ли сейчас путались, как клубок змей. Боль от предательства Лунцао смешивалась с телесной болью, лишая его понимания произошедшего.
Лис усмехнулся. У дорогого братца будет время подумать об этом. Время для размышлений, время для раскаяния, если, конечно, ему хватит мужества взглянуть правде в глаза. Может, близость к смерти станет тем самым толчком, который заставит негодяя переосмыслить свою жизнь, свои поступки и своё отношение к брату?
Между тем Гао Шаньцы был всю дорогу хмур и задумчив. Он давно понял, что в семействе Сюань тот, кто сейчас ехал рядом с ним, презираем и ненавидим. Он занимал самое неудобное помещение в доме и самое последнее место на собраниях семьи. Он ехал на самой худшей лошади в конюшне, и когда он влезал на лошадь, конюх отвернулся, вместо того, чтобы поддержать ему стремя. От помолвки с ним презрительно отказалась его сестра, а он не посмел даже возразить. С ним почти не разговаривал отец, а слуги не хотели обслуживать его.
Однако если Гао Шаньцы хоть немного разбирался в людях, а он разбирался, то перед ним, безусловно, был довольно странный человек. Образован и сведущ в истории и литературе, ведь он сразу назвал старухе Инь допотопную хронику и не ошибся. Его осанка выдавала величие, а манеры были манерами истинного аристократа. Он не показал и малейшей растерянности, когда старуха Инь поведала всему собранию свой сон, лишь немного удивился её рассказу, но испуган вовсе не был.
И сейчас, увидев раненного брата, он ничуть не взволновался, а ведь тот — его основной соперник в праве на главенство в доме. Этот человек ведёт себя спокойно и разумно, в нём нет ничего, что заставило бы назвать его ничтожеством. А главное: что теперь будет? Если Сюань Ли поправится, сможет ли он управлять семьёй или окажется убогим калекой? Сестрица-то Шаньгуань, похоже, и впрямь поспешила…
Вызывало удивление и то, что этот человек столько спокойно возвращается в академию, хоть там его ждет поединок с непобедимым Хань Юем. Это почти верная смерть, однако на лице его не заметно ни тени страха, ни отголоска беспокойства. Он хладнокровен и невозмутим.
— Простите, господин Сюань, а правда, что по жеребьёвке вашим противником на турнире станет господин Хань Юй?
— Да, правда, — Сюань Си зевнул.
Лис безошибочно читал мысли Гао Шаньцы и даже в какой-то мере готов был отдать ему должное. Этот человек умел подмечать незаметное, и верно анализировать замеченное. Жаль, что у него не было ни совести, ни чести, ни сердца, и он, несмотря на умение понимать многое, пока не понял важность этих вещей.
По дороге Лис примкнул с Гао Шаньцы лишь затем, чтобы надежный и незаинтересованный свидетель мог бы подтвердить, что он выехал с постоялого двора матушки Лян и, никуда не сворачивая, доехал до места покушения. Пока Лису от Гао Шаньцы ничего больше нужно не было. Пока.
— А вы не боитесь, что он одолеет вас?
— Что изменится оттого, что я буду бояться? — вполне резонно вопросил Сюань Си Гао Шаньцы.
Гао решил больше не задавать вопросов, однако тут заговорил Сюань.
— Я полагаю, господин Гао, вам стоит по приезде сразу известить вашу сестру о случившемся несчастье с её женихом, ведь она наверняка будет волноваться отсутствием известий от него. Если вы соберетесь написать ей, я бы присовокупил к вашему сообщению своё письмо отцу. У меня нет слуг, и нам проще послать с письмами одного нарочного. Не находите?