Цинмэй ощутила, как к горлу подступил ком. Ей нужно было побыть одной, осмыслить всё произошедшее. Добравшись до своей комнаты в гостином доме, она упала на кровать, лицом в подушку. Слёзы, которые она так долго сдерживала, хлынули потоком. Это были слёзы обиды и разочарования.
Но Цинмэй ждало ещё одно разочарование. Этим же вечером она, чуть успокоившись, встретилась с Гао Шаньцы, чтобы обсудить их предстоящую свадьбу, но тот отвечал холодно и бесстрастно. Её брат Сюань Ли болен, он при смерти, о какой свадьбе можно сейчас говорить?
Но Цинмэй поняла, что за этими словами — лишь безразличие к ней. Она почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Все её мечты о счастливой семейной жизни, о доме, полном смеха и любви, рассыпались в прах, словно карточный домик от дуновения ветра. Она всегда видела в Гао Шаньцы надежного любящего человека, но теперь перед ней стоял незнакомец, чьи глаза не отражали ничего, кроме ледяного равнодушия.
Она пыталась достучаться до него, но все её слова, как стрелы, выпущенные в пустоту, не достигали цели. Гао Шаньцы был непроницаем. Цинмэй поняла, что всё бесполезно. Любовь, как цветок, нуждается в заботе и внимании, а в их отношениях никогда не было ни того, ни другого.
Она ушла, оставив Гао Шаньцы в одиночестве со своей холодностью и безразличием. С тяжелым сердцем Цинмэй приняла решение разорвать помолвку. Это было больно, очень больно, но она считала, что брак, где нет любви и уважения, — ещё хуже. Она заслуживала большего, заслуживала человека, который будет ценить её и видеть в ней не только красивую куклу, но и талантливую яркую личность!
Девице трудно было понять, что она и есть кукла, к тому же не очень красивая.
Впрочем, Лис ничего другого от сестрицы и не ждал.
Гао Шаньцы действительно было не до невесты. Своих проблем хватало. Его сестрица Шаньгуань неожиданно влюбились в Сюань Си. Неприязнь и презрение уступили место неподдельному интересу, даже одержимости. Она жаждала узнать его, понять, что привело его к такому величию.
Гао Шанцы буквально хватался за голову.
— Опомнись! Что с тобой случилось?! Ты помолвлена с Сюань Ли, и ты сама публично расторгла помолвку с этим человеком! У тебя нет ни шанса восстановить отношения с ним! Госпожа Циньин тоже никогда не допустит, чтобы брак с тобой усилил и укрепил его положение в доме!
— Но если сам Сюань Си согласится жениться на мне — что она сможет сказать?
Гао Шаньцы потряс головой, словно пытаясь избавиться от набегающего на неё кошмара.
— А с чего ты взяла, что он согласится? Для мужчины отказ невесты от брака — унижение достоинства и чести величайшее оскорбление. И ты оскорбила и унизила его. Сомневаюсь, что он забыл об этом.
Шаньгуань слегка нахмурилась. Ее пальцы нервно теребили край шелкового рукава. Она знала, что брат прав. Сюань Си был горд, и он наверняка не из тех, кто легко прощает нанесенные обиды.
Она глубоко вздохнула, но в ее глазах блеснула решимость.
— Я знаю, что это будет нелегко, — произнесла она твёрдым голосом. — Но я найду способ убедить его. Я покажу ему, что изменилась. Я докажу ему, что достойна стать его женой.
Шаньцы посмотрел на нее встревожено и даже испуганно. Внезапная любовная одержимость сестры пугала его. Такого с ней раньше не случалось: она всегда была рассудительна и расчётлива, умна и бессердечна. Что же произошло? Шаньцы знал, что упрямство и амбиции сестры могут привести к опасным последствиям. И он понимал, что Сюань Си не нужна его сестра. Он никогда не полюбит её.
— Шаньгуань, послушай… Раз предавшему — кто поверит? Ты уже предала его, отказалась от помолвки. Что ты хочешь теперь, когда он прославился? У тебя нет шансов.
Шаньгуань отмахнулась от его слов, будто от назойливой мухи. Ее взгляд был устремлен в никуда, словно уже видела себя рядом с Сюань Си. Она грезила о месте рядом с человеком, которого считала вершиной совершенства.
— Ты не понимаешь, брат. Это не из-за его славы! Я… я просто поняла, что была не права.
Шаньцы побледнел. Да, Шаньгуань явно влюблена в Сюань Си. Это была катастрофа. Шаньцы покачал головой, зная, что спорить бесполезно. Шаньгуань всегда была упрямой, особенно когда дело касалось ее желаний. Шаньцы подошел к ней и положил руку на ее плечо, и вздохнул, чувствуя, как бессилие подступает к горлу. Он видел эту глупую, опасную одержимость в её глазах и знал, что уговоры бесполезны. Сюань Си стал для нее навязчивой идеей, недостижимым идеалом, и ничто не могло её остановить.