Ударом гонга, разорвавшим тишину, палачи принялись за дело. Бамбуковые палки, словно кнуты, обрушивались на тела приговорённых. Кровь заливала землю, крики боли разносились по округе. Толпа родственников замерла в оцепенении, одни с ужасом отворачивались, другие с нескрываемым удовлетворением наблюдали за агонией Лунцао и его семьи.
Месть была свершена. Правда, господин Сюань Ли снова впал в бессознательное состояние и больше не отзывался на вопросы матери и лекаря.
…Однако день после казни головной боли матери добавила еще и дочурка Цинмэй, которая неожиданно заявила, что не хочет выходить замуж за Гао Шаньцы. Брак с семейством Гао укреплял и усиливал дом Сюань, он был давно договорён и отказ от него привел бы дом к краху. Госпожа Циньин повернулась к дочери. В глазах её полыхнула дьявольская злость.
— Ты понимаешь, что говоришь? Твой отказ — удар в самое сердце нашего дома! — голос госпожи Циньин звенел отчаянием, но в нем сквозила и сталь, закаленная годами правления домом Сюань. — Этот брак — гарантия нашей безопасности, нашего процветания!
Цинмэй сидела, опустив голову. Она знала, что её отказ — бунт, но она не могла поступить иначе. Сердце не выбирает, и её сердце не желало брака с Гао Шаньцы.
— Мама, я понимаю, что этот брак важен для дома Сюань, но я не могу выйти замуж за человека, которого не люблю. Я не смогу жить с ним, притворяясь, что счастлива. Это будет мучением для нас обоих.
Госпожа Циньин взяла лицо дочери в ладони. В ее взгляде ярость смягчилась, уступив место грусти.
— Дочь моя, жизнь — не любовь и счастье. Иногда нужно жертвовать своими чувствами ради общего блага. Дом Сюань нуждается в этом браке.
— Я не выйду за него.
Глаза госпожи Цинмэй снова загорелись злостью, но голос стал тише.
— Хорошо. Ты не выйдешь за Гао Шаньцы. Пусть так. А за кого выйдешь? После отказа от брака с домом Гао тебя никто не возьмёт даже в наложницы. И тогда ты так и состаришься в Восточном павильоне. Ты не настолько умна и красива, доченька, чтобы покорить кого-то. Ты видела трибуны на турнире? Даже на эту девицу Шаньгуань и то смотрели чаще, чем на тебя. Тебя вообще никто не замечал. То, что Гао согласился взять тебя — огромная удача для нас.
Лицо Цинмэй вытянулось. Что? Что мать говорит? Разве не она сама всё время твердила, что она, Цинмэй, талантлива и красива? Цинмэй почувствовала, как внутри поднимается волна обиды и непонимания. Слова матери ранили острее удара хлыстом. Неужели все похвалы, все заверения в её исключительности были лишь способом подтолкнуть её к выгодному браку? Неужели она была лишь пешкой в чужой игре?
— Мама, ты ведь всегда говорила, что я достойна большего, чем просто быть женой. Что у меня есть талант к каллиграфии, к музыке… неужели всё это не имеет значения? — тихо спросила Цинмэй, стараясь сдержать дрожь в голосе.
— Талант? Каллиграфия? — Мать лишь презрительно скривилась. — Это всё пустые забавы для девиц. А тебе и ни одного иероглифа правильно вывести не удавалось. Но это и неважно. В нашем мире ценится лишь власть и богатство. Брак с домом Гао может обеспечить тебе безбедное будущее. А что ты можешь предложить взамен? Свои смешные стишки и кривые вышивки?
Госпожа Циньин чувствовала себя скверно. Мало ей ненавистного пасынка, вдруг ставшего гением, мало больного сына и предателя-слуги в доме, так еще и глупая дочурка бунт затеять решила?
Цинмэй опустила голову, чувствуя, как слезы подступают к глазам. Теперь она поняла, что в глазах матери она была лишь товаром, который нужно выгодно продать. И её отказ от брака с Гао Шаньцы лишил её какой-либо ценности. Но хуже было другое. Она всегда верила в то, что её внутренний мир, её способности и стремление к красоте имеют ценность. Но слова матери разрушили эту веру, оставив лишь пустоту и разочарование. Таланты Цинмэй оказались лишь плодом материнских амбиций, способом возвыситься в глазах общества.
Тем временем Лис спокойно проводил время в своих покоях, листая замшелые страницы старых книг. В «Истории династии Цзинь» он наткнулся на жизнеописание знаменитого гадателя Шуньюй Чжи, и с интересом прочел историю о том, что у Ся Хоуцзао из области Цяо была тяжело больная мать. Он отправился к Шуньюй Чжи, дабы спросить об исходе её недуга. Но когда он выходил из дома, увидел у ворот лисицу, которая завыла на него. Перепуганный, он поспешил к Чжи. Гадатель сказал.