Лис наблюдал, как зарождается хаос, как крошечная искра зависти или жадности разгорается в бушующее пламя. Он был всего лишь катализатором, ускорителем процесса гниения, который рано или поздно поражал всех, кто позволял себе нарушать нормы морали. Да, его роль в этом вечном спектакле разрушения была не так уж и безобидна, ведь именно он запустил цепную реакцию распада. Но не он подталкивал людей к краю пропасти, а просто помогал проявиться тому, что уже зрело внутри.
Лис немного подталкивал события, подбрасывал дровишек в костер чужих интриг. Но делал это осторожно, не оставляя следов. Он был художником хаоса, виртуозным манипулятором, и его кистью была сама человеческая природа, с её слабостями и пороками. Так что лиса тут, почитайте, вообще была не при делах…
Впрочем, Лис, чертовски умный, понимал, что его оправдания вряд ли кого-то убедят. Люди, как правило, предпочитают искать виноватого, а не копаться в хитросплетениях морали и ответственности. Сейчас он молча наблюдал, как рушится семья Сюань. И в этом не было злобы, только любопытство и легкая ирония. Люди сами уничтожали себя, а Лис тихонько ухмылялся, чувствуя не злорадство, но жалость. Жалость к их пустым надеждам и разбитым мечтам. Жалость к глупым, мечущимся созданиям, которые так легко поддавались собственным низменным инстинктам.
Гроб украшали нежные цветы, символизирующие короткую увядшую жизнь Цинмэй. Плакальщицы, нанятые за умеренную плату, издавали душераздирающие вопли, перемежающиеся молитвами о покое её души. Отец, Сюань Циньяо, с осунувшимся лицом и потухшим взглядом, казался старше на десяток лет. Мать, Сун Циньин, безутешно рыдала, не в силах сдержать поток слез.
Лис снова задумался. Его удивляла нераскаянная злоба этой женщины, пытавшейся уничтожить человека, чья вина была лишь в том, что он имел больше прав на наследство, чем её дети, жаждущей занять не своё место в иерархии семьи, захватить то, что ей не принадлежало, — и ведь именно она была настоящей лисой этого дома. Именно она погубила и продолжала губить семью Сюань. Разве случилась бы беда с её сыном Ли, не поручи она Лунцао убийство? Разве не её лживая лесть извратила жизнь дочери? Разве не её потачки вырастили из сына Чана никчемного пьяницу? Но ведь даже сейчас, рыдая у гроба дочери, она вынашивает планы мести Сюань Си и не хочет допустить, чтобы он стал главой семьи. А значит и последний из оставшихся этой женщине сыновей обречен…
И разве он, Лис, в этом виноват?
Наконец настал день похорон. Скорбная процессия медленно двигалась по улочкам, направляясь к фамильному кладбищу на холме. За гробом шли родственники, друзья и соседи, каждый из которых нёс в руках зажжённую благовонную палочку. Дым, поднимаясь в небо, должен был указать душе Цинмэй путь в загробный мир. На кладбище, возле свежевырытой могилы, был установлен алтарь с подношениями: фруктами, сладостями и жертвенным мясом. Монах, облаченный в ритуальные одежды, произнес древние заклинания, призванные защитить душу усопшей от злых духов. Затем гроб был опущен в землю под тихие рыдания присутствующих.
Когда похороны подошли к концу, Гао Шаньцы почувствовал облегчение. Он выполнил свой долг и теперь мог вернуться к своим делам. Но его сестра была полна решимости выйти замуж за Сюань Си и отказаться от брака с Сюань Ли. После похорон она подошла с госпоже Циньин, которая уже стояла у порога дома и объявила, что расторгает помолвку с её сыном Сюань Ли и станет женой Сюань Си.
Лис, стоявший неподалеку, только покачал головой. Девица что, сошла с ума? Во-первых, расторгать союз с умирающим было просто бестактно. Разве не проще было дождаться его смерти или выздоровления? Во-вторых, невесте странно было делать такие заявления, не заручившись согласием жениха, а он никакого согласия на брак с девицей не давал.
Небесный Лис не мог осквернять себя блудной похотью, а блудить с женщиной вообще не входило в его планы. Совершенно невозможно. Времена, когда Лис промышлял подобным, прошли сотни лет назад. К тому же, Лис был женат. Его супруга, высокочтимая Небесная лиса Ху Тайни, красавица и умница, обладала феноменальным нюхом, и могла учуять посторонний запах от супруга даже с другой стороны Млечного Пути, а так как была довольно ревнива, Лис Хусянь рисковал бы оплеухой. Однако он не любил ненужный риск, и вообще был хорошим семьянином и любил жену. Исходя из сказанного Лис просто предпочел незаметно ретироваться на конюшню, где его ждала старенькая кобыла Мадань.