— Неужели я вырастил человека, заботящегося лишь о собственном величии? — произнес Сюань Циньяо, стараясь сохранить спокойный тон. — Разве можно забывать о своих корнях, о тех, кто дал тебе жизнь и возможности для совершенствования? Семья — это ответственность.
Сюань Си медленно повернулся. В его глазах мелькнуло что-то похожее на взгляд палача, но тут же исчезло, сменившись непроницаемым спокойствием.
— Вырастили? Ошибаетесь, отец. Вас, как хозяина поместья, разве не удивило странное обстоятельство? Как вы думаете, почему Сюань Лунцао покушался на вашего сына Ли-эра? Он же не сумасшедший. А это значит, он действовал по чьему-то приказу. Он должен был напасть на кого-то на Чёрном уступе и убить. Правда, в утреннем тумане он немного ошибся и напал не на того человека, и итоге пострадал Сюань Ли. А теперь догадайтесь, отец, кто должен был погибнуть, и кто отдал приказ об убийстве? И когда вы обдумаете всё это, вы поймете, отец, кто является лисой в вашем доме. Также, надеюсь, вам станет ясно, что дорос я до разумных лет в этом доме исключительно благодаря милости Неба.
Лицо Циньяо помертвело.
— Ты хочешь сказать… что кто-то в доме хотел убить тебя?
Сюань Си усмехнулся.
— А разве я неясно выразился?
И он исчез в конюшне, вскоре вернувшись оттуда, держа под уздцы старую кобылу Мадань.
Яд Циньин подействовал только к вечеру, когда брат и сестра Гао уже вернулись в академию. Шаньгуань сидела с книгой и неожиданно упала на пол, корчась от боли. Брат Шаньцы заметался рядом, не понимая, что происходит.
— Старуха Циньин, — прохрипела Шаньгуань, поняв, что произошло, — она напоила меня чаем с ядом…
Шаньцы в ужасе схватил сестру на руки, пытаясь поднять ее с холодного пола. Но тело Шаньгуань обмякло, словно сломанная кукла. Дыхание стало прерывистым, а на лбу выступила испарина.
— Что… что делать? — пролепетал Шаньцы, его голос дрожал от страха. Он никогда не сталкивался с подобным. Все его знания о ядах ограничивались книжными описаниями и предостережениями старого учителя. В голове лихорадочно проносились варианты. Нужно позвать лекаря! Но до прихода целителя может быть слишком поздно. Может, есть какое-то противоядие? Он вспомнил старинные трактаты, в которых говорилось об универсальных средствах против отравления, но где их сейчас искать?
Собрав остатки самообладания, Шаньцы приказал слуге бежать за лекарем, а сам начал искать хоть что-то, что могло бы облегчить страдания сестры. Он попытался напоить ее водой, но Шаньгуань лишь судорожно закашлялась, и вода вылилась обратно.
В отчаянии Шаньцы прижал ее голову к своей груди, шепча слова утешения.
Тем временем яд продолжал распространяться по телу Шаньгуань, причиняя невыносимую боль. Её била дрожь, дыхание становилось всё более прерывистым. Сознание девушки медленно угасало, погружая ее в забвение.
Ярость закипала в груди Гао Шаньцы, но он понимал, что сейчас важна каждая секунда.
— Циньин! Старая ведьма! — прорычал он, снова подхватил сестру, выбежал из комнаты и помчался по коридорам, крича во всё горло: «Лекаря! Скорее лекаря!»
Слуги, перепуганные его криками, расступались, глядя на него с ужасом. Шаньцы понимал, что времени почти не осталось. Яд действовал быстро, и каждая секунда промедления могла стоить Шаньгуань жизни. Он нёс её по саду, через внутренний двор, не обращая внимания на боль в мышцах и хрипы в лёгких. Единственное, что занимало его разум — спасти сестру и отомстить Циньин, чего бы ему это ни стоило.
Внезапно Шаньцы вспомнил о древнем методе, которому его обучил старый травник. Нужно вызвать рвоту, чтобы очистить желудок от яда. Он попытался надавить на корень языка Шаньгуань, но ее челюсти судорожно сжались. Шаньцы молил небеса о спасении Шаньгуань
Когда показался лекарь, Шаньцы с надеждой посмотрел на него. Целитель, осмотрев Шаньгуань, побледнел. Он достал из своей сумки травы и порошки, приготавливая противоядие. Шаньцы с замиранием сердца наблюдал за каждым его движением, чувствуя, как надежда то вспыхивает, то гаснет в душе.
— Боюсь, что уже поздно, — с сожалением проговорил целитель, но продолжал готовить снадобье.
Глава 9. Уплаченные долги
Один момент может изменить день,
один день может изменить жизнь,
и одна жизнь может изменить мир.
Будда
И как много тех,
кого ничем не изменишь…
Лис Хусянь
Лис на своей ледащей кляче ехал не спеша. Он знал, что по пути его догонит младший братец Сюань Чан и попытается убить по наущению госпожи Циньин. Что ж, пусть догонит. Драма должна была завершиться в этом последнем акте, и теперь, когда развязка была так близка, Лиса охватило странное спокойствие. Он прислушивался к приближающемуся стуку копыт — Сюань Чан ехал за ним следом. Наверняка госпожа Циньин одурманила разум Сюань Чана своей властью и обещаниями. Что, интересно, пообещала? Заплатить его долги? И как же он собирается убить брата? — с интересом подумал Лис.