Сюань Ли кивнул. Сам он был человеком хоть и ленивым, но неглупым. Во всяком случае, ложку мимо рта и деньги мимо кармана никогда не проносил. Однако он не любил лишней суеты. Зачем поливать огород, если всё небо в тучах? Однако он знал, что мать не остановится ни перед чем, чтобы избавиться от Сюань Си, и ему отведено в её планах значительное место. Она ценила его хитрость и умение плести интриги, качества, которые он тщательно скрывал под маской ленивой беззаботности. Но сам Сюань Ли не намерен был действовать раньше времени. Сначала путь попробует Хань. Загребать жар проще чужими руками.
— Но то, что сказала старая Инь, матушка, по-твоему, просто выдумки выжившей из ума старухи?
Лицо госпожи Циньин вытянулось. Сейчас, когда первое потрясение от услышанного на собрании немного притупилось, ей очень хотелось думать, что сон старухи о лисе — просто следствие старческого маразма. Однако упрямые факты складывались в тревожную картину. Не только сон её свекрови, но и странное поведение любимой собаки самой Циньин, второй день непрерывно скулящей и прячущейся под кровать, говорило о присутствии в доме чего-то неладного. Госпожа Циньин вздохнула, отгоняя навязчивые мысли. Необходимо сохранять хладнокровие. Паника только навредит.
— Не знаю, из ума она вроде не выжила. Но, как бы то ни было, нам своё упускать нельзя. Скажи брату Чану, чтобы по возможности тоже не спускал с Си глаз в академии и при случае прикончил его.
— Разумеется, матушка, — устало проронил Сюань Ли.
Лис хмыкнул и прислушался к разговору в павильоне гостей. Там беседовали брат и сестра Гао.
— И как тебе твоя наречённая Цинмэй, Шаньцы? — Девица Гао бросила рысий взгляд на брата. — Она что, чахоточная?
— Не знаю. Какая разница? — Гао Шаньцы пожал плечами, отвернувшись к окну, где затейливая тень бамбуковой рощи играла на шёлковых обоях. Эта игра теней казалась ему куда интереснее, чем перспектива обсуждать свои матримониальные планы.
Шаньгуань подошла ближе к брату и положила руку ему на плечо.
— Эта дурочка Цинмэй, представь, мечтает «о любви и понимании». Сказала, что видит в браке не просто сделку, а «союз двух сердец».
— Её фантазии — её проблемы. Она некрасива и глупа, но мне необходимы её связи.
— А что ты скажешь о сне старухи Сюань? Увидеть во сне девятихвостую лису в своём доме? Разве это к добру? Дом Сюань — точно выгодная партия для нас?
Шаньцы отпил глоток чая, прежде чем ответить. В его глазах мелькнуло задумчивое выражение. Сам Гао Шаньцы видел в браке с Сюань Цинмэй лишь очередную ступень к укреплению своего положения. Цинмэй была дочерью богатого землевладельца, и союз с ней открывал перед ним новые возможности. Любовь? Это про что? Он ценил лишь практичность и выгоду, холодным расчётом проверяя каждый свой шаг
Да, Гао Шаньцы, запершись в своей комнате, вовсе не мечтал о брачном ложе и продолжении рода. Он понимал выгоды связи с семейством Сюань. Но кто же знал, что его будущая невеста Цинмэй окажется похожей на голодного призрака, а разговоры с ней будут переливанием из пустого в порожнее? Он охотнее женился бы на змее, чем провёл бы остаток жизни, слушая глупое щебетание Цинмэй о цветочках и бабочках.
Гао мечтал о власти, о влиянии, о том, чтобы его имя звучало громче, чем имя его отца. Но брак с Цинмэй лишь упрочит его положение в обществе, однако не продвинет вперед в его честолюбивых замыслах. В его голове зрел план, дерзкий и опасный, но суливший небывалые высоты: не запятнав свою репутацию, получить от брака с Сюань Цинмэй все возможные выгоды, а потом осторожно избавиться от супруги. Иметь потомство от тощей пигалицы не входило в его планы.
— Семья Сюань богата, но слаба. Но мы пока ещё не связаны браком с домом Сюань. Девятихвостая лиса, конечно, снится не к добру, Шаньгуань, однако не думаю, что это прямое указание на недоброе предзнаменование. Скорее, это отражение их внутренних страхов. — Шаньцы вздохнул. — А ты твердо решила выбрать Сюань Ли?
— Его мамаша уговорила меня, сказала, что именно Сюань Ли станет главой рода.
— Но Сюань Си старше.
— О нём все говорят, как о полном ничтожестве. Я расторгла помолвку и правильно сделала.
— А тебя не удивило, что сегодня он сходу назвал никому не известную хронику и явно угодил старейшине?
— Плевать. Это пустяки.
— Значит, тебе по душе Сюань Ли?
— Не больше, чем тебе — его сестрица Цинмэй. Главное, чтобы за ней дали Дальние штольни, а Ли стал наследником.