Как он выглядит? Что скажет, увидев ее, прежде чем она захватит его волю? Какого вкуса будет его кровь?
Она думала об этом и чувствовала, как у нее потихоньку увеличиваются клыки. Сейчас им найдется применение.
К ней пожаловал гость. Она знала это точно. Нити судьбы были свежими. Причем догадаться, кто именно решил ее посетить, тоже оказалось нетрудно. Слишком принадлежащие ему нити были необычными, слишком нечеловеческими.
Лисандра остановилась и машинально вытерла губы.
Даже сейчас, возле двери собственного дома-убежища, она все еще была там, в библиотеке, в которой остался спящий барашек, все еще чувствовала вкус его крови, держала в памяти момент, когда он, открыв шею и закрыв глаза, ждал ее укуса.
Вот так-то.
Лисандра мстительно улыбнулась. И тут же подумала, что после встречи с Хантером стала находить в простом, вроде бы даже слегка прискучившем ей процессе питания некие особые ощущения, некую забытую остроту. Она словно бы мстила каждому попавшемуся ей на пути барашку, словно бы…
Впрочем, все это сейчас совершенно не имело значения. Вот нежданный гость, самовольно забравшийся в ее дом, — имел, да еще какое. И не лучше ли было, забыв о неутоленной жажде мести, заняться им? А барашек… Через пару часов он придет в себя и почти наверняка даже не вспомнит о неожиданной гостье. Десять против одного, что он решит, будто вздремнул в удобном кресле, и причислит ее посещение к разряду кошмаров. Тем более что шея у него болеть не будет. И маленький укус на ней, почти царапину, которая очень быстро заживет, можно будет тоже как-нибудь совершенно невинно объяснить. Было бы желание.
Ах да, гость…
Не пора ли им заняться? Кто он именно, она знала, а вот что ему нужно… Хотя не надо было обладать семью пядями во лбу, чтобы догадаться и об этом.
Лисандра прошла внутрь дома, потом тщательно закрыла дверь и окинула прихожую внимательным взглядом. Итак, этот тип устроился в гостиной.
А где же еще? Ну-ну… Пижон.
Даже не стараясь приглушить шаги, она прямиком протопала в гостиную. Едва войдя в нее, вампирша остановилась, чтобы внимательно рассмотреть сына змеи.
Тот сидел в ее любимом кресле, удобно расположив задние лапы на маленькой, предназначенной для этого табуреточке. Хвост он каким-то образом подсунул под тело, так что его совершенно не было видно. В правой передней лапе он держал наполовину пустой бокал, и Лисандра могла бы поклясться, что в нем то самое флердское вино, которое она берегла лишь для самых дорогих гостей.
Хотя какой гость может быть дороже кредитора, пришедшего получить должок, и должок немалый?
— Хорошо, — сварливо сказала Лисандра. — А разрешения спросить было трудно?
— Хочешь сказать, что, будь ты дома, могла и не разрешить мне расположиться здесь, могла не налить мне этого, надо признать, неплохого вина? — спросил сын змеи.
Пластинки у него на морде были совсем зеленые. Это означало, что лет ему немало.
— И разрешила бы, и налила, — сказала вампирша. — Как раз этого вина.
— Так в чем дело?
— Но сама, сама. Ты лишил меня удовольствия все это сделать самой, — слегка улыбнулась Лисандра.
— И тем самым нанес тебе серьезный ущерб?
Ну, эти игры были ей знакомы.
Подчеркнуто не торопясь она взяла бокал, налила в него вина и, устроившись в кресле напротив сына змеи, сказала:
— Стоит ли рычать друг на друга, если кусать ни в твоих, ни в моих интересах?
— Это почему?
— Ну, потому что я не люблю убивать своих кредиторов, а ты… как ты получишь долг, прикончив меня? Ты ведь за долгом пришел?
— Да, именно так.
— Вот то-то…
Лисандра едва пригубила вино. Пить ей не хотелось, но оно было действительно превосходным. Так почему бы не смочить им губы для вкуса?
— Значит, задание ты наше выполнила? — сказал сын змеи.
Глаза у него теперь были почти закрыты тяжелыми веками, но вампирша знала, что они следят за ней зорко, караулят каждое ее движение.
— А разве нет? — спросила она.
— То есть ты готова дать отчет обо всем, происходившем в той долине?
— Запросто.
— Ты была там до конца?
— До самого. Я видела битву между магами, и как было разрушено великое дерево, и что в результате этого произошло.
Тихо зашипев, сын змеи отставил бокал на подлокотник кресла и наклонился вперед, словно стремясь оказаться к Лисандре поближе.