Король, услышав яростные крики, схватил дверную ручку и готов был повернуть ее, но остановился. Его густые брови сдвинулись к переносице от переживаний, и он задумался о том, что может помешать роженице. Недолго думая, Эрнест все же отворил дверь так, что от быстрого шага, королевская золотая мантия, ползла вслед за ним. Король подошел к кровати Сицилии и склонил колено, прижавшись горячей щекой, к ее напряженной, подергивающейся руке.
— Моя королева, все будет хорошо, моя вера поможет тебе родить нашего ребенка живым, — он нежно поцеловал ее руку и стал мягко поглаживать тыльную сторону кисти, ободряя.
— Мой…Мой, король…Ах…— с трудом, прерывисто молвила она, сквозь слезы, надеясь скорей родить младенца на свет.
Двенадцать часов король не отходил от ее кровати, Сицилия вцепилась в руку Эрнеста и прокричала громче прежнего. Акушерка Амелия помогла малышу развернуться и освободить плечики, а когда взяла того в руки, послышался плачущий крик ребенка и лицо правителей засеяло от слез счастья. Женщина наложила зажим и протянула ножницы королю, доверив перерезать пуповину отцу.
Взяв ножницы, его руки затряслись, но он смог побороть накативший страх и отделил дитя от матери своими руками, что характеризовало хорошую дальнейшую жизнь для ребенка.
— Ваше Величество, смотрите, кто родился! — женщина показала младенца королеве, а та не могла сдержать широкой улыбки.
— Здравствуй, Мирáрия, — нежно произнесла королева, а за окном ярко светила полная луна, радуясь новорожденной девочке, которую приложили к груди матери.
Глава 2. «Лисье сердце» на замену «темному сердцу»
Глава 2
«Лисье сердце» на замену «темному сердцу»
Девочка смотрела в королевское оконце и следила за шелестом желтых листьев. Они шептали ей о скорой гибели, поэтому ее молочно-голубые глаза загрустили. Ее руки вцепились в подоконник от напряжения, сдавливающего ее сердце. Маленькая восьмилетняя девочка чувствовала слабость с того момента, как ей исполнилось два года и тогда придворный врач Леон, также являющийся алхимиком, поставил ей диагноз «сердечная недостаточность».
В народе был распространен термин «Синее сердце» и «Темное сердце», люди считали, что человек, с цианотичным оттенком кожи и болями в сердце, являлся мертвецом, поэтому сторонились и осуждали. Ведь для жителей все необычные явления были не привычны и предвещали пагубное влияние. Поэтому король просил держать диагноз дочери в секрете и приказал алхимику как можно скорее найти подходящее лечение для своей отрады. Для королевской семьи, у которой впервые появился ребенок, прорезался страх потерять его вновь.
Мирáрия тяжело дышала, она схватилась за прилегавший к ее горлу прозрачный, узкий воротник и начала кашлять. Интенсивный кашель не утихал, и ее губы становились похожими на цвет василька. Девочка стояла у огромного окна, которое стремилось к высокому потолку. На ней, как положено принцессе, сидело платьице от портного королевской семьи, цвета инея, ткань которого была выбита жемчужно-голубым узором в виде лепестков, у груди оно было узким, к низу от нее расширялось к полу, а развевающаяся бахрома придавала изящество. От ее ярого кашля, бахрома красиво играла с кружевами, развеваясь от резких движений тела принцессы.
Она была одна в коридоре, хотя от нее никогда не отставали двенадцатилетние фрейлины. Все потому, что сегодня ей было противно находиться в компании девочек дворянских кровей, она больше не могла доверять им, как подружкам. Сегодня утром, когда тучи сгущались, закрывая ясное небо, они в тайне шептались за ее спиной, называя мертвячкой, ребенком, которому суждено было умереть при родах. Мирáрия услышала этот разговор из своей комнаты, когда возвращалась из дамской комнаты, тихо стоя за дверью. Тогда она осознала, что девочки, которых она считала своими близкими друзьями, которым доверяла все свои сокровенности, считали свою принцессу ведьмой.Официально от королевской семьи только Берте была доверена тайна о недуге.