Кимберли выдохнула. Она не собиралась отвечать на эту реплику. Говорить плохо о Марисе сейчас было негуманно и бессмысленно. Она попала в авиакатастрофу, провела несколько ужасных часов в воде только для того, чтобы умереть среди незнакомых людей. Никто не заслужил такой смерти. Даже женщина, которая оставила мужа и ребенка на несколько недель без видимой причины. Даже если у нее с Говардом действительно был роман.
— Я не так хорошо знаю Марису, как ты думаешь. Поэтому не могу утверждать, что она могла или не могла сделать, — сказала она. — Зато я знаю, на что был способен мой отец.
— Ты не думаешь, что твое отношение к Говарду несправедливо?
Она усмехнулась.
— Ты ведь знаешь все обстоятельства…
— Прошло десять лет, Ким.
Она смотрела в его глаза и думала, что за это время практически ничего не изменилось. Его взгляд так же действует на нее, как десять лет назад. Когда он поцеловал ее запястье, она осознала, что не сможет устоять перед его обаянием.
— Он рассказывал тебе о нашей последней встрече? — спросила она, чтобы избавиться от наваждения. — Когда он прилетел в Новую Зеландию, чтобы уговорить меня вернуться.
— Я хочу послушать твою версию.
Конечно, Рик никогда не скажет, что именно Говард поведал ему о той встрече. Так было всегда. Перрини задавал вопросы, уточнял информацию, но никогда не делился своей.
Она потом поговорит с ним об этом, а сейчас она действительно хотела рассказать ему свою версию. Ким хотела, чтобы он узнал, на что в самом деле был способен Говард Блэкстоун.
— Когда я отказалась вернуться в семейный бизнес, — начала она, — он предложил мне оклад вдвое больше моего. Когда я сказала, что дело не в деньгах, он спросил, чего же мне еще нужно. И я попросила его извиниться.
— Я так понимаю, он этого не сделал?
— Ты когда-нибудь слышал, чтобы Говард Блэкстоун извинялся?
Его выражение лица изменилось, но он просто сказал:
— Продолжай.
— Он категорически отказался признавать свою вину. И попутно обвинил Мэтта в том, что тот переманил меня к себе. Он назвал его вором, так же как его отца, и вспомнил все, что между ними было, начиная с дня рождения мамы. — Она шумно выдохнула. — Это ведь было тридцать лет назад. Я не могла поверить, что отец до сих пор думает, будто Оливер Хэммонд украл в тот вечер фамильное ожерелье Блэкстоунов.
— То есть ты не веришь, что Оливер использовал тогда шанс вернуть то, что, по его мнению, принадлежало Хэммондам?
— Нет, — с уверенностью ответила она. — Оливер не взял бы то ожерелье, даже если бы его преподнесли ему на тарелочке с голубой каемочкой. Он не простил Говарду того, что тот отрезал кусок от алмаза, найденного Хэммондами, сделал из него украшение и присвоил ему имя Блэкстоунов. И ненавидел Говарда за то, что тот устроил шумиху из-за злополучного украшения. Фотографии мамы с ожерельем на шее были во всех газетах.
— Насколько я знаю, твой дед передал алмаз Урсуле. Она могла делать с ним все, что пожелает. И если бы ожерелье не пропало, оно досталось бы тебе, Ким.
Она усмехнулась и покачала головой.
— Нет, этого бы никогда не случилось. Говард был единственным наследником мамы. И я полагаю, что в его завещании моего имени также нет.
— Он пообещал вычеркнуть тебя из завещания? — тихо уточнил Перрини. — Да, это был весомый аргумент.
— Да уж.
Рик улыбнулся. Но его взгляд оставался серьезным.
— Ты не думаешь, что он остыл и передумал?
— Может быть. А его остальные угрозы? Он так и не смирился с тем, что я ушла из семейного бизнеса. Обвинил Мэтта в том, что тот выбрал удачный момент для сманивания меня на свою сторону. Последнее, что он сказал мне в тот день, было то, что Хэммонд заплатит ему за это.
Ее заявление повисло в воздухе, пока Перрини осмысливал его. Он прищурился.
— Ты думаешь, Говард закрутил отношения с Марисой из мести?
— Я не знаю, но не удивлюсь, если он хотел заставить Мэтта так думать.
Она внимательно наблюдала за его реакцией.
— У Хэммонда был хоть один повод сомневаться в жене?
— Мэтт не обсуждал со мной свои семейные вопросы.
— Но такое возможно?
Кимберли очень хотела ответить «нет» и добавить, что их брак был очень крепким и Мариса ценила мужа и их ребенка, но не могла. Она отвернулась, и ее молчание стало ответом.
Казалось, они простояли вот так на террасе плечом к плечу целую вечность, осмысливая сказанное. Сейчас уже не важно было, какие отношения на самом деле связывали Марису и Говарда. Если пресса ухватится за эту версию и Мэтт поверит пустым домыслам, значит, Говард свое дело сделал. И то, что он не сможет насладиться плодами своей игры, не важно. Он все равно победил.
Эта мысль привела Кимберли в ужас. А ведь речь идет о ее отце, человеке, которого она обожала в детстве. Она обхватила себя руками.
— Как я могу горевать по такому подлецу? Как вообще хоть кто-то может?
Перрини не ответил, но она почувствовала, как он положил руку ей на плечо. Кимберли повернулась и тут заметила Соню в дверях. Слышала ли она ее последние слова?
Ей стало дурно. Она ни в коем случае не хотела обидеть тетю, которая всегда стояла на стороне Говарда. И делала это до сих пор. За последние годы было много слухов об их отношениях, но Ким верила тете, когда та говорила, что интимной близости между ними не было никогда.
Конечно, нет, говорила Соня, он ведь мой зять. И обижалась, что Ким спрашивала о таком. И сейчас Кимберли была уверена, что Соня станет оплакивать Говарда как никто другой.
— Я так понимаю, вы оба сегодня ничего не ели, — в своей заботливой манере произнесла Соня. — Поэтому я предлагаю поужинать пораньше. Ты останешься, Рик?
— Спасибо. С удовольствием.
Соня уже повернулась, чтобы выйти, но остановилась.
— Твоя комната готова, если решишь остаться. Сегодня мы будем рады любому обществу.
Твоя комната?
Кимберли удивленно моргнула. Она переводила взгляд с тети на бывшего мужа, который, судя по всему, успел стать членом ее семьи.
— Я никуда не уезжаю, — ответил Рик Соне с улыбкой, хотя взгляд его оставался холодным.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Перрини остался до пятницы. Он отлучился только один раз, после важного звонка из своего офиса. Прежде чем уехать, он убедился, что Райан вернулся.
— Неужели он думает, что мы не сможем обойтись без постоянного присутствия кого-то из мужчин? — удивленно спросила Кимберли у Даниэль во время завтрака.
Райан проводил все дни на террасе с телефоном в руке и мрачным выражением лица.
— Райан должен ходить на работу, — шепотом произнесла Даниэль. — Так он хотя бы будет думать, что занимается чем-то полезным.
— Как раз этим он и занимается.
На пороге стояла Соня с кофейником в руках. Она продолжила:
— Райан отвечает на звонки. Пока его не было, этим занимался Рик. Как мне кажется, я бы сама не справилась. И если полицейские захотят поговорить с нами, они придут именно сюда.
С присущей ей сдержанностью она собрала посуду и вышла. Вчера вечером Кимберли узнала, что Соня отпустила весь обслуживающий персонал. По совету Перрини.
Хорошо, сейчас им нужно соблюдать меры предосторожности. Особенно после слов Перрини, что кто-то был в курсе ее прилета в Окленд. Она все это понимала, но не могла отделаться от недовольства тем, как властно Рик ведет себя в ее доме.
Десять лет назад она обвинила Перрини в том, что он женился на ней с целью войти в семью Блэкстоун. Она даже ехидно поинтересовалась тогда, собирался ли он сменить фамилию, учитывая, что Говард относился к нему как к родному сыну. Она тогда чувствовала себя пешкой в его игре.
Чтобы избежать еще большего унижения, она ушла от него. И сейчас ей казалось, что Перрини извлек максимум выгоды из ее ухода. Он не только сделал блестящую карьеру в «Блэкстоун Даймондз», но и стал членом ее семьи. У него даже была своя комната в Маримаре.