За пять лет сотрудничества Джина проработала сверх нормы бесчисленное количество часов и никогда не жаловалась. Она была единственным секретарем, который справлялся с объемом, постоянными жесткими сроками и требованиями босса-перфекциониста, который вечно требовал что-то перечитать на наличие ошибок или проверить, все ли документы подшиты.
– Ты мой ангел-хранитель, Джина!
– Взаимно, ты, похоже, начинаешь забывать! – Мара не ответила, и Джина добавила: – Не притворяйся, ты прекрасно знаешь, о чем я говорю.
Мара округлила глаза.
Когда у Джины умер отец, она поехала в Оклахому на похороны и задержалась там на неделю, помогая маме Джины разобраться с финансовыми делами.
Два года спустя умерла мама Джины, Мара снова отправилась в Оклахому и осталась на неделю, когда поняла, как много у Джины забот, связанных с продажей дома и упаковыванием вещей.
Это была неделя как раз перед первыми дебатами Мары в окружном суде Нового Орлеана, и ей следовало быть дома в тот момент и тщательно готовиться.
Но она отказалась бросить Джину в такой момент и дала указание фирме переслать ей три коробки с документами, вещественными доказательствами и краткими резюме по делам. Все это она просматривала и изучала по вечерам, после встреч с семейным юристом, упаковкой вещей или чем бы то ни было еще.
По возвращении в Даллас Мара настояла, чтобы Джина провела День благодарения у них и не встречала праздник в одиночестве.
Мара махнула рукой:
– Да ладно, не преувеличивай, кто угодно мог все это сделать.
– Ты имеешь в виду «никто». Никто такого не сделал. Никто не предложил мне помощь и не помог. Кроме тебя!
Мара покачала головой, Джина подошла и взяла ее за руку:
– Ты слышишь? Никто! Кроме тебя! Ты стала моей семьей, и меньшее, что я могу сделать, – стать твоей памятью. – Она сжала руку Мары и направилась к двери.
– Я буду у компьютера, скоро ты получишь семьдесят пять напоминаний о предстоящих встречах.
– А если я стану забывать читать бумажки с напоминаниями, которые мы развесили по всему кабинету, тогда я действительно испугаюсь, – добавила Мара и поплелась вслед за Джиной к выходу.
– Я буду звонить и напоминать, чтобы ты их читала!
– О господи, Джина! Если дойдет до этого, лучше столкни меня со скалы!
Глава 8
Мара
В сентябре следующего года Лакс исполнился год, а Мара уже перестала шутить о собственной забывчивости. Она не делала самокритичных замечаний и не выносила их ни от кого: ни от Тома, ни от подруг, ни от родителей. Женщина вообще с трудом их всех выдерживала. Почему-то… Она стала раздражительной, у нее постоянно менялось настроение.
Никто не избежал ее внезапных вспышек гнева, особенно доставалось Тому.
Однажды ноябрьским вечером они расположились в кухне. Мара помешивала суп на плите, а Том нарезал французский багет.
– Мы уже три недели не относили вещи в прачечную, – сказал Том, – я думаю, после ужина…
Он остановился, когда деревянная ложка, которой Мара помешивала суп, просвистела у него возле уха и со звоном приземлилась на кухонный стол, а суп разлился и забрызгал стены и пол.
Том с удивлением воззрился на ложку и повернулся к Маре, уже открыв рот, чтобы заговорить.
Но она не дала ему такой возможности:
– Просто не могу поверить! Я стою возле плиты после двенадцатичасового рабочего дня, готовлю тебе суп, и все, что ты можешь сообщить, – мы три недели не носили вещи в прачечную?
Том в недоумении ответил:
– Чего ты расстроилась? Я же не сказал, что ты не отнесла, я сказал: «мы»… И я собирался сказать, что после ужина отнесу их.
– Чушь! Ты обвинял меня! Ты знаешь, что я терпеть не могу, когда что-то делается не вовремя по дому, и ты это специально сказал, что бы я чувствовала себя виноватой!
Том отложил нож, раскрыл объятия и подошел к жене:
– Мара, когда я…
Она отскочила от него, сорвала с себя фартук и заорала:
– Сам готовь этот чертов ужин!
Она вылетела из кухни, помчалась в спальню, с силой захлопывая за собой все двери, плюхнулась на кровать, ее кулаки сжимались и разжимались. Наконец буря, клокотавшая внутри, немного улеглась, она направилась в ванную, посмотрела на себя в зеркало. Мара смутилась, увидев свое отражение, – красная, злая, покрытая пятнами. Ведет себя как ребенок! Она намочила полотенце и прижала на несколько минут к лицу, перед тем как еще раз внимательно всмотреться в свое изображение. Она будто искала что-то, что заставило ее вести себя так неистово.