Я взглянул на него с некоторым удивлением.
— Вот уж не думал, что тебя до сих пор это беспокоит.
— Я же не сказал, что я бы его третировал. Я вырос здесь, Коннор. И это просто констатация факта. Хочешь верь, хочешь нет, но в этой стране есть места, где иные не живут. Не все чувствуют себя уютно рядом с теми, кого считают чужаками, а уж тем более с теми, у кого проблемы с половой самоидентификацией.
Он был прав. Тому, кто вырос в городе с самой высокой концентрацией иных в США, легко забыть, что есть еще и глубинка. Хотя иные чаще вступают в сексуальные отношения с противоположным полом, биология для них не играет значительной роли. Бриаллен объясняет это низкой рождаемостью и высокой продолжительностью жизни. Промискуитет не считается чем-то заслуживающим осуждения в обществе, где он зачастую является единственным способом размножения. Там, где вероятность деторождения крайне мала, секс в большей степени выполняет функцию социальных отношений, чем воспроизводства потомства. Долгая жизнь позволяет не торопиться с рождением детей. В школах, где учился я, Шая воспринимали бы наравне со всеми.
— Парень родился в Бостоне, но никакой другой информации о нем нет. — Мердок выпрямился, и мы зашагали дальше. — Чем занимался до прошлого года, неизвестно. Возможно, где-то на него что-то и есть, но досье на несовершеннолетних для нас закрыты. А может быть, он чист, но больших неприятностей ему в любом случае не избежать. Это вопрос времени.
— А Робин?
За мостом начиналась территория Вейрда. Мы пересекли Слипер-стрит — я живу в конце нее — и неторопливо зашагали по авеню, мимо забитой до отказа парковочной стоянки ресторана «Сумасшедший Краб», специализирующегося на блюдах из даров моря и уже давно ставшего местной достопримечательностью. Кормят там прекрасно, но местные ходят туда исключительно по будням, оставляя выходные туристам и приезжим из пригородов. За рестораном начинались магазинчики и бары.
— У Робина история немного другая, — заговорил Мердок, — и за ним кое-что числится. Не наркотики. Несколько раз задерживался за драку. По-моему, парень сам напрашивается на неприятности и обычно их получает. Думает, ему все сойдет с рук. И пока сходит.
— Да, я уже заметил.
— Что еще у нас есть? — спросил Мердок, оставляя без внимания мой сарказм.
Рассказать или нет? Прошлым вечером, перед тем как лечь спать, я отправил Джо светляка с полученной от Шая информацией о флите, но ответа пока не получил. И я до сих пор еще не сообщил Мердоку о своих находках на месте преступления. Пожалуй, пора признаваться.
Выслушав меня, он нахмурился и покачал головой.
— Плохо, Коннор. Я никогда ничего от тебя не утаивал.
— Я тоже. А не сказал, потому что не был уверен, что это имеет какое-то отношение к делу, и не хотел уводить тебя в сторону.
Мердок остановился перед витриной с выставленными напоказ фестивальными масками. Огры, тролли, волки и змеи с одной стороны, фейри, эльфы и лесное зверье — с другой. Большинство масок по случаю торжества были украшены перьями или покрыты блестящим лаком.
— Я мог бы дать тебе имена флитов, что водят компанию с проститутами.
Вот так сюрприз.
— Ты отслеживаешь флитов? И как тебе это удается? Они ведь очень осторожны.
— Они, может, и осторожны, а вот те, с кем они водятся, такой осторожностью не отличаются, — сухо бросил на ходу Мердок. Похоже, рассердился.
— Ладно, извини. Я виноват. Больше не повторится.
Он остановился и посмотрел на меня в упор, словно решая, какого наказания я заслуживаю.
— Не забывай, Коннор, что ты больше не какой-то важняк из Гильдии. Я говорю это не для того, чтобы тебя унизить. Просто не хочу в один прекрасный момент узнать, что ты просто развлекаешься в ожидании, пока к тебе вернутся прежние способности. Напарники должны доверять друг другу. Хочешь погреться в лучах славы — дело твое, но только не за мой счет.
— Послушай, не слишком ли круто замешиваешь? Из-за какой-то мелочи…
Он пожал плечами.
— Большое часто начинается с мелочей. Мне это не надо.
— Ладно. Больше не буду.
— Хорошо, — твердо, словно подводя черту, сказал Мердок. — Ты знаешь, как я к этому отношусь. — Он посмотрел на часы. Уже не в первый раз после того, как мы вышли из ресторана.
— Встречаешься с кем-то? — спросил я. Народу на улице становилось все больше. Кто-то спешил в театр, кто-то впервые отважился наведаться в Вейрд и воспринимал прогулку как большое и опасное приключение. К десяти все они разойдутся, а их место займут настоящие хозяева квартала.
Мердок огляделся, все еще избегая встречаться со мной взглядом.
— Ничего особенного.
— Я ее знаю?
— Нет, она же приличная девушка.
— Очень смешно. И где вы встречаетесь?
— В «Ро-Ро». — «Розовой розой» назывался уютный ресторанчик неподалеку от авеню, на Б-стрит, с теплыми деревянными кабинками по периметру главного зала, в которых стояли небольшие, на четверых, удобные столики. Любителям более серьезной выпивки предлагался отделенный стеклянной перегородкой бар с длинной стойкой из красного дерева. Хорошее освещение, неплохая вентиляция и живой звук — от популярных групп до сольных исполнителей а капелла. Хороший пример того, чем мог бы быть Вейрд, если бы кто-то позаботился о нем по-настоящему.
— О, так серьезно.
— Я же сказал, ничего особенного. Она там с друзьями.
Дойдя по перекрестка, мы остановились. Приглашать меня с собой Мердок определенно не собирался. Наверно, мы еще не настолько близко сошлись, чтобы вместе ходить на вечеринки. С другой стороны, я ведь тоже никогда не предлагал ему провести со мной вечер в городе. Там, куда я ходил, подавали пиво, торговали наркотой и развлекали драками — без солидной полицейской поддержки ни один детектив в такое заведение по доброй воле и не сунется. К тому же на данном этапе я и сам не стремился к тому, что могло повлечь за собой серьезные отношения. Достаточно хорошо зная Мердока, я полагал, что он либо уважает мой выбор и не зовет с собой, чувствуя, что мне будет не очень приятно в незнакомой компании, либо дает понять, что поскольку я никуда его не приглашаю, то и он будет поступать соответственно. Что ж, по крайней мере я не услышал от него откровенного «ступай-ка ты, приятель, своей дорогой». Некоторое время мы неловко топтались на углу, словно ожидая чего-то.
— Ладно, свое возьму позже, — сказал я наконец.
— Позвони, если что-нибудь придумаешь. И спокойной ночи. — С этими словами он ступил на переход.
Я побрел по авеню в обратном направлении. Мердок был прав, когда напомнил о Гильдии. Обстановка там максимально приближенная к боевой. Люди с исключительными способностями обычно отличаются большим самомнением, что вовсе не способствует командной работе. Все осторожничают, никто никому не доверяет, каждый держит карты поближе к груди, а если и приоткрывает, то только в силу необходимости. Борьба за признание и продвижение по службе идет постоянно, и в ней применяются любые приемы. Награда — деньги, слава, власть. Риск велик — теряешь сразу все: первое, второе и третье, а падаешь намного быстрее, чем поднимаешься. У меня это особенно хорошо получилось.
Должен признаться, я нацеливался на самый верх. Метил на место начальника бостонского отделения Гильдии. На протяжении последних ста лет должность эту занимали по большей части фейри, что было отражением реального положения дел — по счетам платил Благой двор. Эльфы наверх не поднимались ни разу и вряд когда-нибудь туда попадут. Чтобы бы там ни говорили, какие бы соглашения ни подписывали, старая вражда скоро не проходит. А вот друидам это удавалось. И пусть долго они там не задерживались, я вбил в голову, что и мне такое по силам.
И вот когда цель уже была близка, случилось то, что случилось. Я еще не вышел из госпиталя, когда меня лишили допуска к секретной информации. В Гильдии на сей счет существуют жесткие правила, и категория допуска зависит от уровня способностей. Роскошные апартаменты на Бикон-хилл я потерял через год, но большинство так называемых друзей перестали звонить еще раньше. Остались только Стинкворт, Бриаллен, родные и несколько случайных приятелей.