Я сделал глоток, перехватил взгляд Мердока и кисло улыбнулся.
Он улыбнулся в ответ и покачал головой.
— Как ты можешь просыпать целых полдня?
— Точно так же, как большинство людей просыпают целую ночь. — Мои предки наверняка не были крестьянами, а сам я никогда не находил какой-то особой прелести в рассвете и, если встречал его, то лишь потому, что еще не ложился. Мердок же скорее всего поднялся рано и уже провел на ногах столько часов, что об этом не хотелось даже думать.
Он бросил на стол папку, из которой выскользнули уголок листа и компакт-диск.
— Наша последняя жертва. Результаты серологической экспертизы еще не получены, но они, по всей видимости, подтвердят присутствие в крови алкоголя и наркотиков. Я позволил себе сбросить на диск несколько фотографий жертвы.
Не говоря ни слова, я открыл папку. Нет ничего лучше, как начать день со снимков покойника. Мердок откинулся на спинку стула. В свежей белой рубашке, классическом красном галстуке и светло-коричневых габардиновых брюках с острыми стрелками он выглядел так, словно только что оделся.
— Личность убитого установлена. Проститут по имени Гамелин Дананн Сидхе. Прибыл недавно, пару месяцев назад. Задерживался несколько раз.
С экрана на меня смотрело безучастное лицо Гамелина — застывшие глаза, тонкие черты, волосы настолько светлые, что бровей почти не видно. Для Дананна он выглядел молодым, лет на сто, если не меньше. Наверно, убежал из дому. А может, один из тех романтических идиотов, которых влечет мир людей.
— Что думаешь?
Вопрос не риторический и не общего плана. Мердока, по его собственному признанию, тоже влечет мир иных, иначе он не задержался бы так надолго в Вейрде. Чем больше познаешь, тем больше остается непознанного. Когда-то давно, когда я задумывался о таких вещах, человеческое любопытство злило меня и раздражало. Я полагал, что быть друидом примерно то же самое, что быть кем-то еще, что все различие только в наборе умений. Не каждый друид достигает вершины в своем ремесле, как и не каждый человек, эльф или фейри. Но такие мысли посещали меня до того, как я утратил практически всю силу, до того, как понял, что значит лишиться способности делать привычное, до того, как осознал, что привнести настоящую интуицию в понимание действия чужой магии может лишь тот, кто умеет заставить работать собственные заклинания. Теперь у меня есть только интуиция и довольно ограниченные возможности. Не стану притворяться, будто воспринимаю такую ситуацию спокойно. С другой стороны, хотя бы что-то осталось. У людей например нет ни одного, ни другого, сколько бы книг они ни прочли. Для них это тайна в полном ее значении, в древнем теологическом смысле. И, как всегда при встрече с загадкой, они надеются, что найти ответ легко, если только владеешь секретом. Вот почему Мердок, уподобившись в простодушии и искренности ребенку, каждый раз задает один и тот же вопрос: что я думаю. Как будто доступ ко всем тайнам мира мне открыт уже самим фактом рождения.
— Ничего.
— Перестань, Коннор. — Он заложил руки за голову и потянулся. — Я же не спрашиваю у тебя имя. Хотя бы объясни, во что это все складывается. Если отталкиваться от психологии, я бы сказал, что мы имеем дело с психически больным, вымещающим злобу на жертвах, которые так или иначе ассоциируются с некоей психологической травмой. Травма эта скорее всего была получена в юном возрасте. Совершая убийство, он как бы возвращает себе контроль над ситуацией. Очевидно, мужчина, что подтверждается и агрессивным актом вырывания сердец. Если принять во внимание, что все три жертвы мужчины определенного рода занятий и что все они обслуживают клиентов-мужчин, я бы предположил, что убийца пострадал от мужчины, возможно родственника.
Я невольно усмехнулся.
— Тогда почему ты сам этому не веришь?
Мердок рассмеялся.
— Я не говорю, что не верю. Но выбор в качестве жертвы именно проститутов-фейри, использование вардов и ритуальное положение камня в грудную полость наводят на мысль, что есть тут нечто такое, насчет чего ты мог бы меня просветить.
Теперь уже он ухмыльнулся, а я рассмеялся.
— Ладно, пусть будет по-твоему. Если исходить из того, что камни нужно заряжать, он, вероятнее всего, не человек. Вероятность того, что он заранее купил заряженный камень, невелика, поскольку, если фейри достаточно силен и способен оказать сопротивление, у него не остается права на ошибку. Один раз могло повезти, но не три. Вот почему я думаю, что убийца прибег к какому-то заклинанию еще до того, как они попали в переулок. Из этого следует, что он — фей. Я уже говорил, что на жертвах остались следы сущности человека, эльфа и фейри. Значит, выбор сужается еще больше: эльф или фейри. Ясно, что он исполняет ритуал, но мне о таком ритуале слышать не доводилось. Большинство такого рода ритуалов запрещены. Во всех убийствах прослеживается одна и та же методика. Еще один плюс в пользу ритуала. Сердце рассматривается как центр силы, следовательно, цель убийцы либо в обретении силы, либо в лишении ее жертвы. Кровавые обряды, в особенности те, что подразумевают участие людей, еще в древности были заменены символическими церемониями. У христиан, например, кровь заменило вино. Если мы столкнулись с настоящим ритуалом, то исполнитель либо очень стар, либо имеет доступ к древним знаниям.
Мердок слегка прищурился.
— Что ты имеешь в виду? Разве ритуал может быть ненастоящим?
Я улыбнулся.
— Может быть, наш Вторничный Убийца всего лишь психопат с одним-единственным мотивом: лишить контроля того, кто надругался над ним в детстве и нанес тяжелую психологическую травму. Если оставить в стороне варды, то никакого другого употребления силы, что предполагает любой обряд, я не заметил. Тот факт, что убийца фей, еще не означает использования ритуальных сил. Может быть, у него просто свой собственный ритуал расправы с фейри.
— Отлично.
— И еще одно. Не исключено, что он уже закончил. Хотя шанс невелик. Посмотри сам, совершено три убийства. Даже если ритуал ненастоящий, убийца все равно действует в определенных параметрах. Три — очень могущественное число. Первый камень был темный, почти черный, второй — серый, а последний, третий, белый. Определенная последовательность налицо. Так что…
Мердок почесал голову, потом снова пригладил волосы.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что магия не всегда магия?
Я отхлебнул кофе.
— Нет. Я только хочу сказать, что нет магических ответов. И перестань называть это магией. Регулируемая сущность. Вот и все.
Он поднялся.
— Значит, ведем это дело как самое обычное. Экспертизы, свидетели, улики…
Ну что с ним делать?
— С другой стороны, ритуал может быть настоящим. Если я установлю, что это за обряд, мы получим мотив, а если у нас будет мотив, мы, возможно, вычислим убийцу.
Мердок со смехом покачал головой.
— Что-то я не пойму, то ли ты хочешь свести меня с ума, то ли пытаешься поднять цену за консультационные услуги.
Я пожал плечами.
— Плюсы есть в каждом варианте.
На полу нашлась пара носков. Душ я не принимал, так что и необходимость менять носки отпадала сама собой. Я натянул бейсболку, прихватил кожаную куртку, и мы вышли на улицу. Усевшись на пассажирское сидение, я обнаружил неумело замаскированный любовный роман. У каждого из нас свои маленькие секреты. Мердок — чистюля, но его машина просто свинарник. Газеты, пластиковые пакеты и салфетки полностью закрывали пол, так что коврики всегда оставались чистыми, потому что ноги до них доходили редко. На приборной панели валялись пригласительные открытки и обертки от жевательных резинок. Понятно, почему ни один напарник не задерживается у него больше чем на пару месяцев. Впрочем, у меня есть основания подозревать, что этот бардак Мердок устраивает нарочно.
— И куда едем? — спросил я.
— Поговорить с двумя парнями. — Он ловко провел машину между мусорными контейнерами за домом, чтобы не выезжать на улицу с односторонним движением. — Работают на улице. Мы всегда фотографируем зевак за ограждением у места преступления. Эти были на двух, первом и третьем.