Алекс не курил, но зажигалка ЗИППО и сама по себе классная мужская штучка, прекрасно смотрелась в его руке, когда он подносил ее к вонючей сигарете, элегантно давая прикурить очередной даме сердца. Кроме того, золотая безделушка четко обозначала статус кавалера, без слов обещая, что намечающаяся игра в любовь пройдет не в грязной почасовой хате, или, не дай бог, слегка оборудованном подвале. Дама могла твердо рассчитывать на вполне цивильные условия—гостиница или даже приличная дача с сауной. Качественное пойло и приятный шелест свежего крахмального белья подразумевались сами собой.
Сейчас все это и другие вершины цивилизации остались где-то далеко-далеко, но ЗИППО нашлась в своем кармашке-кобуре и обеспечила вполне сносные условия на привалах. Тем более, похоже стояло раннее лето, с молодой, но уже взявшей силу травой. Отсутствие орехов и прочих растительных даров леса Алекса не огорчило. На одной из полянок ему удалось отломать от поваленного сухого дерева довольно прямую палку почти двухметровой длины, так что следующий и все остальные суслики были повергнуты могучим смертоносным ударом почти настоящего копья с обожженным для жесткости острием.
Самодельное оружие заметно увеличило рацион питания, прекратив вынужденный пост, однако скорняком Алекс оказался никаким и его неоднократные попытки изготовить мех для воды неизменно терпели неудачу, а может сказалось отсутствие нужного инструмента? Острые обломки костей, осколки камня и даже собственные зубы, пущенные в ход от полного отчаяния—бывшему студенту так и не удалось снять шкурку с барсука целиком, хотя по утверждению авторов учебников истории, это простейшая задача для первобытных дикарей, причем многочисленные исследователи-природоведы в один голос твердили, что и современные дикари легко с ней справлялись.
Оказаться глупее дикарей весьма обидно и решив считать неудачу случайной, студент однако пожалел, что в походах обычно играл роль тягловой силы, поскольку толку в любовании природой особого не видел, предпочитая любоваться туго обтянутой джинсой попкой очередной подружки. Он и в походы то ходил зная, что на лоне природы девочки размягчаются и гораздо охотней идут на контакт, а вся эта мишура с правилами выживания в дикой природе его мало трогала. Горожанин в надцатом поколении, хотя и признавал, что шашлык с костра вкуснее своего дачного собрата, жизнь мыслил в более привычной среде. Однако пить хотелось не на шутку, поэтому двигаться старался в сторону понижения местности и при ходьбе внимательно прислушивался, надеясь услышать шум ручья, по той же причине вместо большого обеденного привала останавливался на 5–7 минут каждый час и слушал тишину. Жажда видимо обострила слух горожанина и к вечеру второго дня зигзагообразных блужданий по не очень густому лесу. путешественник все же выбрался к вожделенной реке.
Маленькая речушка или большой ручей, кому как нравиться, весело журчал виляя по каменистой равнине. Для полного счастья глину под ногами сменил песок и уже через полчаса Алекс блаженствовал под раскидистым деревом вблизи воды. Расширенным заседанием в составе и под председательством себя любимого, было решено устроить не кратковременный привал, а полноценный, вечер отдыха.
11.05.3003 год от Явления Богини.Где-то
Оказывается лежать голышом на молодой травке под деревом просто кайф. Пропахшие за два дня потом джинсы и куртка висели на ветках, стирать их Алекс не стал, зато трусы, футболку, особенно носки прополоскал весьма основательно. Отличные берцы, да здравствует стиль милитари, пошитые на заказ из натуральной кожи, великолепная обувь для леса, однако носки уже на второй день отказались впитывать пот и грозились обзавестись дополнительными отверстиями для вентиляции, а значит кранты ногам—торчащие в дырки пальцы и голые пятки, мгновенно обернутся кровавыми мозолями.
“Дураки предки. Дураки и идиоты. Носки изобрести не могли—в портянках ходили. Да я б сейчас за хорошие портянки самые новомодные носки с радостью отдал, жаль нет ни того ни другого. Портяночку на привале подсушил, перемотал другой стороной и готово, два-три дня без стирки вполне так прожить можно, даже если день-деньской левой-правой, левой-правой… Ни один носок, самый инновационный, такого не выдержит, это вам не крылатые ракеты, это много хитрее.”
Идти решил вниз по реке. Вода рядом, да и людей около реки встретить гораздо проще, чем в лесу, а там глядишь и рыба появится, нареченной острогой палкой можно пробовать бить рыбу. Через день речушка сузилась и окончательно превратилась в полноценный, глубокий ручей. Зато к вечеру следующего дня этот ручей уткнулся в настоящую реку, пусть и не очень широкую, зато глубокую и быструю, чистую до прозрачности.
Спустившись вниз по реке еще пару километров, вышел на спускающуюся к реке каменную осыпь и решил не только переночевать, но и остаться на дневку.
“Пора прекратить прятаться в собственной заднице. Он конечно не господин Федоров, что от нечего делать болтается по всему свету в свое удовольствие, однако даже его телевизионно-книжных знаний вполне достаточно, чтобы понять—это не Земля. Чувство времени, вид деревьев, даже несчастный барсук и суслики, павшие жертвами его желудка, об этом уже не говорили, а просто кричали. Такая мелочь, как совершенно незнакомое ночное небо, воспринималась на этом фоне совершенно спокойно, мелочь и есть.
Процесс переноса, его причину и вечный вопрос: “Кто виноват?”, пока оставим в стороне ибо в полный рост стоит другой, гораздо более важный: “Что делать?”
Примем за истину наличие здесь разумных. Пора выработать хотя бы наметки плана действий при встрече.”
Костер весело горел в десятке метров от воды. Углей ждать было лениво и рыбак-самоучка жарил шашлык, укрепив прутья с нанизанными кусочками единственной, пойманной за два дня рыбы, чуть в стороне от огня. В утешение неумехе, рыба попалась крупная так, что ужин получался обильным, хоть и не особо вкусным из-за отсутствия соли. Думать ни о чем не хотелось. Ноги слегка гудели, однако усталость больше ничем не сказывалась, вот только от чувства безысходности хотелось взвыть диким зверем. С трудом задавив панику, Алекс быстро поел полусырой шашлык и улегся спать, совсем не заботясь о безопасности.
Достало!
Утром слегка отпустило. Жизнь требовала свое, послав на передовые баррикады желудок. Привычным усилием Алекс подавил бунт тела, представив осточертевшую робинзонаду чем то вроде отпуска, вроде того, давнего, что невзначай случился на Волге, три долгих года назад.
Ретроспектива Земля
Земля три года назад
Устав от огромного жаркого и душного города, Алекс, только что закончивший третий курс института, с удовольствием робинзонил на необитаемом островочке, которых много на великой русской реке. Как и любой уважающий себя Робинзон, он два месяца не покидал остров, презирая цивилизацию, тлетворное влияние которой ограничил четырехместной палаткой с пологом для жилья, минимальным набором посуды, спальными мешками в количестве аж трех штук и профессиональным спиннингом с причиндалами, последний являлся его гордостью—вещь жутко красивая, а главное статусная. Иметь престижно, уметь пользоваться необязательно, капроновой сетки вполне достаточно. Продуктовый НЗ из круп и консервов не в счет. Мешки оказались весьма необходимы, ибо как любой продвинутый Робинзон, Алекс обладал двумя Пятницами. Оля и Лена, две молодых девчонки без особых претензий и предрассудков, абсолютно безбашенные, готовые на любые безумства во славу и по прихоти своего вождя.
Два месяца бездумного отдыха полных веселья, секса, рыбалки и прочих курортных удовольствий примирило студиуза с прозой жизни и излечило его от мизантропии. Пора было возвращаться и готовиться к следующему раунду вечного поединка с цивилизацией.
А девахи хотели праздника и подняли бунт.
Шлеп! В спину ощутимо прилетело увесистой рыбьей тушкой. Похоже Ленка перешла от слов к делу.
—Последнее китайское предупреждение!—Алекс нырнул за дерево уворачиваясь от следующей тушки,—немедленно прекратите рыбометание! Иначе превращу в бесправных рабынь-наложниц!
—Ура-а-а!—Сзади на спину прыгнула довольная Ольга,—Да здравствует сексуальное рабство! Долой кухню и мытье посуды!.
Через полчаса они уже втроем расположились на небольшом пляжике у самой воды. Чуть задыхаясь от затяжных поцелуев, Ольга довольно лыбилась: