- Что ищешь? – поинтересовалась Пан, когда сумела наконец нагнать лиса.
- Лармас, - коротко ответил тот и вновь принялся принюхиваться.
- Это-то я уже слышала… - проворчала шутовка.
- Нам сюда, - Низу легко спешился, закинул поводья на кривой сук и поднырнул под куст боярышника.
Шутовка последовала за ним, в который раз удивившись лисьей способности пробираться по самым непроходимым местам с легкостью. Сейчас Низу шел так, словно вокруг были не кусты боярышника и кривые стволы елей, а стены какого-нибудь зала, а под ногами паркет вместо корней. Там, где Пан спотыкалась и обдирала кожу об иглы и сучья, он проскальзывал с элегантностью. Шутовка понятия не имела, что такое «лармас», но сомневалась, что он стоит таких жертв с ее стороны.
Потом кусты боярышника вдруг кончились, ельник раздвинулся, и она вывалилась на поляну. Лис первым успел ступить на траву, и в воздухе тотчас же запахло свежестью. Пан опустила глаза и увидела плотный серебристо-зеленый ковер мха, покрывающий всю поляну. Из него прорастали пучки папоротника, какие-то мелколистные травы и крошечные цветы, похожие на звездочки. Ближе к центру поблескивали во мху красные и ярко-синие ягоды. Пан боязно было наступать на всю эту красоту, она застыла, как истинный городской житель на чужой, враждебной, но все-таки прекрасной территории.
- Лармас, это поляна, на которой растут всякие травы, - пояснил Низу. – Этот серебристый мох – ларма, по преданию он дает людям чуть ли не вечную жизнь.
- И что, правда? – Пан нагнулась и, не удержавшись, провела рукой по бархатистому ковру. Под пальцы попались и несколько стебельков кислицы.
- Ну, не панацея… - Низу присел на корточки, расстелил на земле платок и начал срывать и складывать на него листочки, стебли и цветы. – Пан, видишь там желтые ягоды? Мне нужно десятка два.
- Я вижу только красные, - пробурчала Пан, но тем не менее пошла в указанном направлении. Искомые ягоды, впрочем, быстро обнаружились. – А почему все они растут здесь, да еще в таком количестве?
- Выходы магической энергии? – иронично предположил лис. – Я понятия не имею. Не думаю, что совершенно всему можно найти объяснение.
- Сейчас модна как раз теория, что объяснить с естественно научной точки зрения можно все, - Пан, осторожно ступая, подошла к нему и высыпала на платок горсть золотистых ягод. – Злотан месяцев семь назад подписал указ об организации гильдии Инженеров, и теперь туда стекаются всякие безумные испытатели, активисты этих новых учений и прочие полоумные.
- Если все можно будет объяснить, - назидательно заметил лис, - то станет попросту скучно. Я на такое не согласен. Этого, пожалуй, хватит.
Он аккуратно завязал платок и поднялся. Пан все еще разглядывала поляну, наслаждаясь запахом цветов.
- О, мертвая невеста, - улыбнулся лис.
- Что? Где?
Низу подтолкнул ее к единственному дереву, выросшему на поляне. Оно давно уже согнулось, наполовину ушло под мох, и определить его породу было невозможно. На одной из веток рос крупный золотисто-белый цветок, лепестки были словно восковые, а из сердцевидки сладко пахло медом.
- Этот цветок называют «мертвая невеста», - Низу нежно коснулся лепестков.
- Почему? Он так красив… - Пан с удивлением рассматривала растение, которое видела впервые в своей жизни. Может, учась в школе ей стоило почаще заглядывать в книги по ботанике?
- Ты читала «Ромео и Джульетту»? Кашица из лепестков этого цветка дает похожий эффект – глубокую кому, почти не отличимую от смерти. Но, в те времена, когда их было много, такими цветами украшалась свадебная прическа. Он может не вянуть месяцами. Да что там месяцы! Чуть ли не годами.
- Ух ты! – протянула Пан и восхищенно погладила шелковистый лепесток. Запах стал сильнее, но тоньше.
Низу аккуратно снял мертвую невесту с ветки и пристроил в пышных рыжих волосах шутовки, как крупную заколку.
- Кого ты собираешься травить? – иронично поинтересовалась Пан.
Лис внимательно посмотрел ей в лицо, потом развернулся и пошел к кустам боярышника. Пан некоторое время недоуменно глядела ему вслед, а потом поспешила нагнать. Когда она продралась наконец через кусты, придерживая нежный цветок, оказалось, что оборотень уже сидит верхом.