Повинуясь взмаху руки хозяйки, молчаливые слуги принялись сервировать столы. Перед Андреем очутились с десяток тарелочек, блюдечек, плошечек, заполненных небольшими порциями различных кушаний. Приборов к ним не полагалось, кроме небольшой деревянной ложки да пары палочек, украшенных изящной резьбой.
Впрочем, какого москвича нынче испугаешь премудростями японской кухни? Следуя примеру остальных, он умело ухватил палочки и подцепил с ближайшей тарелочки кусочек какой-то рыбы. Отправил в рот и... виновато покосился на Кимико. Теперь ему стало понятно, почему та крайне скептически относилась к его попыткам накормить её той пародией на настоящую японскую кухню, что была ему по карману.
Как-то незаметно Андрей расслабился. Возможно, вкусная еда, возможно несколько глотков саке, до которого он раньше не был любитель, но тут грех было отказываться, сделали своё дело. Госпожа Тамамо между делом поинтересовалась у него как обстоят дела в мире людей, выслушала ответ с вежливым вниманием, спросила что-то ещё. Завязалась непринуждённая застольная беседа.
В голове приятно шумело, чувство насыщения уже начинало бороться с желанием съесть ещё кусочек. Райден перестал казаться заносчивым засранцем и с интересом расспрашивал Андрея о московских институтах, отчего-то его заинтересовала человеческая система образования. Молодые лисочки весело смеялись над шутками, даже госпожа Тамамо пару раз усмехнулась, деликатно прикрывшись веером.
Божественный Лис, кажется, вовсе пребывал в каком-то своём божественном измерении. Ему на нос уселась большая ночная бабочка с огромными чёрными крыльями, и теперь господин Томоэ отчаянно косил глаза, пытаясь её рассмотреть и тихонько фыркал, то ли пытаясь согнать её, то ли просто от щекотки. Бабочка на каждый фырк взмахивала крыльями, переступала тоненькими ножками, но улетать явно не собиралась.
Как-то между делом разговор зашёл о традициях разных народов. Госпожа Тамамо оказалась настоящим кладезем информации о прошлых эпохах. Правда рассказы её порой сильно разнились тем, что помнил Андрей из учебников, но в любом случае любой историк наверняка бы многое отдал, чтобы оказаться на его месте.
Когда он сказал об этом вслух, лиса лишь улыбнулась.
— Не будь так уверен, — заметила она. — Люди не очень любят разрушать свою, привычную картину мира. Даже учёные. Порой — особенно учёные.
— А у вашего народа какие традиции? — решил сменить тему Андрей, почувствовавший некоторую неловкость за ретроградных и косных человеческих учёных.
Лисы озадачено переглянулись.
— Мы, — пояснила Кимико, — больше по обстоятельствам действуем, чем по традиции.
— А игры с людьми? — задумчиво протянула Ханако.
— Это, — наставительно пояснила госпожа Тамамо, — не традиция, а наша природная потребность.
— Я знаю! — встрепенулся вдруг господин Томоэ, отчего чёрная бабочка, покинув ставший вдруг ненадёжным лисий нос, запорхала по комнате.
Лисы разом уставились на её, следя за метаниями бабочки с напряжённым вниманием. А та, покружилась, покружилась, словно не решаясь вылететь за пределы комнаты, а потом вдруг уселась Андрею на плечо.
Оказавшись в центре всеобщего внимания, парень невольно поёжился. На лице Кимико читалось беспокойство. Брат с сестрой пялились на него с откровенным любопытством естествоиспытателей. Госпожа Тамамо смотрела с низменно благожелательным вниманием. Во взгляде господина Томоэ читалась лишь равнодушная пустота, так выбивавшаяся из остального нелепого образа Божественного Лиса, что Андрей бы заподозрил того в игре на публику, если бы рискнул. Но этот нечеловечески спокойный взгляд отчего-то отбивал всякое желание даже думать о его обладателе хоть немного неуважительно.
— Героический подвиг! — сказал господин Томоэ и его голос разорвал странную пелену замершего мгновения.
Бабочка вдруг встрепенулась, вспорхнула с плеча и устремилась прочь из освещённой залы в ночной мрак.
— Подвиг? — растерянно переспросил Андрей.
— Человек, — пояснил Райден, — встретивший лису и желающий, чтобы их отношения были долгими и благополучными, должен делом доказать, что он достоин.
— Ах, братец… — небрежно заметила Кимико, — да кого сейчас беспокоят все эти старые обычаи? Тем более, что это всё вовсе не обязательно.
Андрей покосился на неё. На лице лисички всё ещё сохранялось выражение беспокойства.
— А что за подвиг-то? — поинтересовался Андрей.
— Это решает судьба, — на сей раз ответила госпожа Тамамо.