Получивший взятку охранник с достоинством удалился обратно в будку. Карина нервно хихикнула и сказала:
— Пошли скорее. А то ещё и сторож придёт. Придётся ему тоже что-нибудь почесать.
Двинулись по узенькой тропке меж кустов. Алиса шла легко и спокойно, словно темнота ей не мешала вовсе. Карина всё время за что-то цеплялась, спотыкалась и тихо ругалась себе под нос. Тёмная масса фабрики придвинулась вплотную. Выбитые окна первого этажа с остатками рам казались порталами в иной мир. Вот здесь ты ещё на воле среди деревьев и весенней прохлады, а вот уже там в пыльном, неподвижном воздухе, стиснутый стенами, а за поворотом тебя поджидает...
— Мне тут не нравится, — сказала Алиса.
— Что тут может нравиться, — нервно хихикнула Карина. — Унылая заброшка тёмной ночью.
— Нет. Тут плохо. Давай пойдём домой.
— Но мы же уже почти на месте! Я уверена, что Вася там, — Карина и впрямь с удивлением ощутила уверенность. — Он точно там! — повторила она убеждённо. — Я это чувствую.
Алиса уставилась на подругу самым проникновенным взглядом из тех, что был в её арсенале. Её глаза в блеске далёкой луны, казалось, светились двумя блеклыми огоньками, как у какой-нибудь кошки. Карина невольно поёжилась. Она не любила, когда Алиса на неё так смотрела. Мало ли что слишком проницательная подруга сможет разглядеть такого, что и сама Карина про себя не знает.
— Я чувствую, — тихо, но упрямо повторила Карина.
Алиса в который уже раз за вечер вздохнула и согласилась.
Внутрь они попали простейшим способом: у ближайшего выбитого окна Карина подсадила Алису, та забралась на подоконник, а потом затащила подругу. Из тёмного коридора впереди веяло холодом и плесенью. Под ногами хрустели битые стёкла. Было удивительно тихо, только где-то в глубине равномерно и редко капала вода.
Алиса покрутила головой, то ли прислушиваясь, то ли принюхиваясь, и уверенно двинулась вперёд. Карина включила фонарик на телефоне и пошла следом. Конус света выдёргивал из небытия странные кусочки прошлой человеческой жизни: то стоптанный старый ботинок весело скалился оторванной подошвой из недр покосившейся тумбочки, то детская книга, неуместно свежая и яркая, стояла, прислонившись к стене, то среди труб и механизмов виднелся спущенный футбольный мяч, то посреди пустой комнаты стояли рядом старые советские чайник и утюг.
— В подвал, — голос Алисы оторвал Карину от размышлений о странных судьбах человеческих предметов.
Карина жалобно застонала.
— Ну почему это всегда должен быть подвал? Почему эти ваши злодеи так любят подвалы? У них проблемы с комфортом? Что за ужасный шаблон? Может быть нам ещё надо разделиться, чтобы уж наверняка?
Алиса серьёзно задумалась.
— Нет, — решила она наконец. — Разделяться тут — опасно.
— Я просто пытаюсь шутить, — обиженно пробурчала Карина. — Ясное дело, что разделяться не надо. Ладно. Веди нас Сусанин... эээ... Сусанна... короче, веди.
Алиса вопреки обыкновению, шутку никак не поддержала. Карина взглянула на подругу. В свете фонарика та выглядела необыкновенно серьёзной, почти что испуганной.
— Что такое? — спросила Карина, привыкшая к тому, что Алису невозможно было напугать ни темнотой, ни кладбищем, ни даже просмотром ужастиков. — Ты какая-то беспокойная сегодня.
— Тут слишком пусто. Мне не нравится.
— В заброшке пусто, ничего себе новость! По мне так пусть лучше пусто будет, чем бомжи какие-нибудь.
— Тут совсем пусто, — туманно пояснила Алиса и двинулась по лестнице вниз.
В подвале было не по погоде сухо. Потревоженные пылинки танцевали в лучах фонарика. При движении по стенам метались огромные тени предметов и казалось, что с их пути разбегаются стайки трусливых призраков. Алиса уверенно шла вперёд, словно вставшая на след собака. Карина едва поспевала за ней, спотыкаясь на неровностях бетонного пола и едва успевая уворачиваться от внезапно выскакивавших навстречу железных шкафов, сломанных полок и обрезков труб.
Наконец они добрались до относительно свободного пространства — комнаты, по стенам которой стояли полки, заваленные вещами, предназначение которых за слоем пыли и ночной темнотой определить было затруднительно. Посреди комнаты на столе лежал ребёнок лет восьми, одетый в неуместную здесь яркую пижаму, разрисованную единорогами и медведями.
— Вася! — ахнула Карина, кидаясь к племяннику.
Однако, Вася не отзывался ни на крики, ни на тряску за плечи. Голова его безвольно болталась из стороны в сторону. Чувствуя, как по спине бегут холодные мурашки от ужасного предположения, Карина прижала ухо к его груди и тут же облегчённо выдохнула, услышав редкие глухие толчки.