И снова пришла к нему женщина, однако теперь он видел её истинный облик: а была это мудрая и могущественная девятихвостая лиса. Теперь понимал Тетсуо, что и прежде в трёх обличиях старухи, женщины и девушки ему являлась она.
— Почему же ты, — спросила лиса, — не убил своего друга и не взял себе свою женщину?
— Потому, — ответил воин, — что в сердце моём теперь пустота. Посмотрел я на них и не нашёл в себе ни гнева, ни печали, ни любви. Так зачем же мне их убивать?
— Верно, — сказала лиса, — ведь ты теперь совершенное оружие, меч, который может сразить кого угодно. Однако меч без руки, держащей за его рукоять, немного стоит.
— Зачем же тебе, — спросил воин, — понадобилось выковать из меня такой меч?
— Затем, — ответила лиса, — что мне нужно сразить одного злого бога, которого ничем иным сразить нельзя.
Протянула лиса ему руку и сказала:
— Идем со мной, я дам тебе твоё предназначение.
Тогда Тетсуо протянул ей свою руку, и когда коснулся её, то превратился в меч. Был тот меч простой и безыскусный, но всякий смотревший на него содрогался от ужаса, чувствуя в нём свою неминуемую смерть. Лиса же взяла меч, и дала ему прозвище — Кусанаги-но цуруги, потому что он разил врагов с такой же лёгкостью, словно косил траву. И отправилась она на битву со злым богом… Но это уже совсем другая история.
— Бедный воин, — сонно пробурчала Алиса. — Жалко его. Эх, если бы он мне попался… я бы постаралась его освободить…
— Жалко? — мужчина задумчиво посмотрел на дремлющую девочку. — Не знаю. Возможно. С другой стороны, разве он не достиг того, о чём мечтал? Может быть он понял, что любовь к девушке была лишь… а впрочем спи.
Он тихо поднялся, прислушиваясь к ровному дыханию спящей, стараясь не скрипеть половицами, забрал со стола недочитанную книгу, прошёл к массивному сундуку, занимавшему практически весь дальний угол комнатки, с усилием поднял крышку и положил книгу внутрь. Взгляд его скользнул по содержимому. Тонкая ветка вишни с цветами, словно бы только что сорванная с дерева. Небольшой серебряный медальон, украшенный гравировкой из иероглифов. Крупная жемчужина, светящаяся слабым перламутровым светом. Мужчина провёл по ней пальцами, тепло улыбнулся. Сундук был заполнен вещами, заполнен воспоминаниями, приятными и не очень — но важными.
Однако сейчас его внимание привлёк длинный, около метра, завёрнутый в плотную грубую ткань предмет. Мужчина осторожно вытащил его, положил на стол, на мгновение замявшись, откинул покрывало в сторону.
Тело свело мгновенной судорогой, сердце зашлось в немом крике. Блеск непреклонной, равнодушной смерти вспыхнул перед глазами. Мужчина несколько раз придушенно вздохнул, справляясь с приступом паники. Протянул руку. Пальцы замерли, не решаясь коснуться рукояти простого, прямого меча. Секунду мужчина пытался перебороть себя, но потом накинул ткань обратно и поспешно убрал свёрток на место. Вытер со лба холодный пот, с досадой стукнул по крышке сундука.
— Рано или поздно ты мне дашься, Тетсуо, — упрямо прошептал он. — Рано или поздно.
История о лисе, которая хотела играть
У Кимико сломалась игрушка. Ну как сломалась. Сестричка Ханако спрятала её и напрочь отказывалась говорить о том, где. И, когда Кимико таки смогла найти её, игрушка уже никуда не годилась. Пришлось закопать её в лесу позади дома.
Кимико очень любила свою игрушку. Она дулась на Ханако, отказывалась участвовать в обычных их забавах и даже обещала себе больше не заводить другой игрушки. Но без неё было так тоскливо, а сестричка выглядела такой печальной и так искренне клялась больше никогда не трогать чужие игрушки, что наконец Кимико не выдержала и, испросив благословения у родителей, отправилась в путь. А Ханако, конечно же, увязалась следом.
Города Кимико любила не очень сильно. Ей милее были спокойные, ленивые улочки родной деревни, журчанье протекавшего рядом ручья, тихий шелест листьев леса. Резкие запахи города, никогда не меркнущий свет, постоянное движение и суета его жителей заставляли Кимико нервно вздрагивать и то и дело прикрывать чувствительные ушки ладонями. Увы, именно в городе можно было найти самые интересные игрушки.
Ханако же напротив чувствовала себя в городской сутолоке, как рыба в воде. Она буквально тащила сестру через водопады неонового света, мимо огромных сияющих витрин, маневрируя в толпе так ловко, что двоих девочек едва ли кто-то замечал.
Остановились они на окраине какого-то большого парка. Здесь, на лавочке, в стороне от городского шума Кимико осталась приходить в себя, а Ханако, вручив сестре мороженное, которое она успела спереть с прилавка по дороге, торопливо попрощавшись, умчалась по своим делам. Голова Кимико немного побаливала, в глазах плыли остатки городских огней, но мороженное было вкусным, старый парк — уютным, и жизнь начала налаживаться. Устроившись под цветущей вишней, девочка неторопливо, растягивая удовольствие, слизывала холодную белую сладкую массу, лениво размышляя о том, что надо бы вставать и отправляться на поиски игрушки, однако делать этого так не хочется. Мороженое такое вкусное, а нежный аромат вишневых цветов такой приятный, а там, за границей деревьев опять будет шум и гам, и резкий свет. Лучше подождать ещё немного, вдруг игрушка найдёт её сама?