атит. Горюн запустил пятерню в волосы и взлохматил их этим еще больше, хот, казалось бы, что дальше и некуда — и так достаточно растрепан. Но он вроде бы и не особо заботился о своем внешнем виде, не только волосы — чистые, впрочем, — но и широкая рубашка явно давно бывала в стиральной машине. Алиска немного устыдилась, вспомнив, как Наташа говорила, что все оперативные работы лежат сейчас на нем. Ну конечно, рубашка тогда выходит совсем ерундой, ничего не значащей. А вот сама Алиска на миг показалась себе мелочной. — Ничего мне не скажете? — А... не стану надевать платья. Так а... вы тогда так и не сказали, как себя чувствует Игорь. Она вовсе не беспокоилась о нем, ведь и знать до той встречи в троллейбусе не знала, но иногда все же закрадывалась в голову мысль — ощущение: каково ему было в этом пламени. — Поправляется он, Чернова, — Горюн ответил сухо. — Идите теперь уже, если не хотите еще задать вопросов. А если они будет по делу... Он не договорил, но зато сделал многозначительное лицо и спрыгнул с подоконника — видимо, солнце допекло его совсем. Алиска обняла себя за плечи и ссутулилась. Вопросы у нее были, но задавать их Горюну не очень хотелось. Он был... слишком высокомерным. Сначала заявил, что она ему нужна, а потом продолжил, как ни в чем не бывало, то ли насмехаться, то ли просто иронизировать по поводу ее, Алискиной, неопытности. Но Горюн, к несчастью, был единственным человеком, который мог дать ей нужные ответы. И если он предлагает задать вопросы сейчас — не говорит ли это о том, что больше на них он отвечать не будет? Солнце за окном медленно приближалось к горизонту. — Хочу! Хочу знать, не бывает ли такого, что... ну... нестабильные маги захотят навредить мне? И что тогда делать... Горюн кивнул, перенес тяжесть тела на другую ногу и прислонился к стене — небрежно и изящно. Склонил голову, словно сова. Алиска даже испугалась, что он шею свернет. Разве она спросила что-то неправильное? — Тогда вы имеете право на любую самооборону, Чернова. А сценарий все тот же: проблемы — вызываете силовую группу. Не знаю, порадуют ли вас мои новости, но ваша жизнь теперь стоит выше жизни и пострадавших, и виновного. Теоретически, при возникновении ситуации, когда вы не будете способны с ней справиться, вы должны уйти без промедления. Сколько бы там ни оставалось людей... потому что людей много, но редко кто среди них может перерабатывать магию. Вижу, вы побледнели, Чернова, не стоит. Я таких ситуаций не помню сроду. Но вы должны это знать. Тем более, что сами завели речь. Больше Алиска вопросов задавать не хотела. Да и видеть Горюна тоже не хотела. Ей нужно было выйти на солнце, немного согреться — а когда она успела замерзнуть? В любом случае — оказаться подальше от этих стен и от пристального взгляда слишком светлых глаз. Слишком светлых, слишком прищуренных. — Мне жаль, что я вас напугал, — из его голоса вдруг исчезли все ироничные интонации. — Завтра вы убедитесь, что страхи здесь бессмысленны и опасны. — Тогда я пойду. Всего вам... доброго. И знаете... спасибо, ну, за то, что вы мне так помогли. Горюн кивнул в ответ, и всю лестницу Алиска ощущала на спине его взгляд. Но обернувшись у самого подножия ступенек, поняла, что стала жертвой самообмана. Горюн давно скрылся. Пока они беседовали, народ особо не разошелся, но терпеливо ждал на диванах и креслах. Алиска украдкой разглядывала лица пожилой пары — осунувшиеся, пустые. Кого они пришли навестить? Внука — внучку? Сына-дочь? И что они сделали, или выражения лиц всего лишь следствие усталости? Все же она не знала, сколько они тут сидят. Алиска схватилась за тяжелую ручку и толкнула дверь, поддавшуюся тут же, будто она того и ждала. — Ну, наверное, оно так и есть. Чего еще ждать дверям? Улица снова поглотила Алиску неспешностью жаркого вечера, городского радио, откуда звучала песня из старого кинофильма. Песня разбивалась о каменные дома мощным и красивым голосом, и Алиска на пару мгновений замерла, прислушиваясь к звукам. «Ты разбудишь меня на рассвете, Не сказав о мертвых мыслях...» Она решила, что стоит пройтись по окрестностям, чтобы более-менее в следующий раз ориентироваться. Все окраины городов казались одинаковыми — типовые здания, люди, утопающие в зелени — кто добровольно, отказавшись от городской грязи, кто вынужденно, не накопив денег на другой район. А кто-то жил здесь поколениями, передавая единственную квартиру по наследству. Вечер еще только-только начинался, поэтому прогулка затянулась. Алиска обошла несколько кварталов, поела мороженого на детской площадке под неодобрительные взгляды бабушек, познакомилась со стаей подросших и невоспитанных щенят. Они выбежали на нее неожиданно из-за угла и тут же окружили так, что даже шагу невозможно было сделать. Иначе обязательно наступила бы на чью-нибудь лапу, а лапы щенят Алиска весьма ценила, как и весь остальной щенячий организм. Она с удовольствием погладила шесть мохнатых, лобастых голов, несколько раз отцепила от края футболки двух самых любопытных. И, разумеется, в пылу счастья была множество раз покусана острыми зубками. В общем, щенки оказали на Алиску самое положительное влияние, и она до самой ночи не вспоминала о Горюне. К тому же позвонила Ленка и поинтересовалась, как Алиска устроилась. Вернулась домой она, перед этим хорошо поплутав, уже к темноте. Часы на телефоне показывали половину двенадцатого ночи, в квартире пахло неприятным нежилым духом, было пусто и темно. И к тому же тихо, звуки доносились только из-за стенки, там соседи смотрели что-то шумное, что-то вроде боевика или чего-то такого. Иначе звуки взрывов было никак не объяснить. Она наскоро помылась, сделала вечерний красный чай и улеглась с ним на старенький диван. В ее книге оставалось прочесть едва ли не половину, но хватило Алиски на две главы, после чего она уснула, закутавшись в подаренный Ленкой плед. Снились ей зеленые слоны.