чего не поняла. Не про интернат! А про... вот мы пока с вами будем сидеть там и изображать присмотр, может же случиться все, что угодно. На другом конце города ребенок засветится, будто наелся урана, как вы говорили. Тогда кто-то из нас поедет к ребенку, а кто-то останется? Пример оказался слишком мелким, а вела Алиска к более глобальной ситуации. Теоретической. — И если случится что-то еще? Ну... вот как вы один успевали? Пока она говорила, они уже оказались на заднем дворе, и Горюн неожиданно распахнул перед ней дверь машины. — Водить умеете, Чернова? — ...Нет. — Значит, пристегивайтесь. Алиска послушалась, и ремень безопасности тихо щелкнул в замке. Горюн упал на соседнее сиденье, небрежно за ней повторил, а потом повернул к ней голову. — Наша контора обслуживает северную окраину, плюс те происшествия, где не справиться обычным... лишенным нашего таланта людям. Чернова, не показывайте себя глупее, чем вы есть. Как бы я, интересно, мотался по столице с такой скоростью? Телепорт, увы, еще не изобрели. Остальную работу делают наши коллеги из других контор. А теперь придержите ваши вопросы, я за рулем не разговариваю. Алиска кивнула и вздохнула с облегчением — в действительности она все так и представляла — что Горюн мотается туда-сюда по происшествиям, с мигалкой, например. Куда-то не успевает, куда-то успевает. А при нескольких одновременных вызовах выбирает — где, если не повезет, умрет больше народу, туда и едет. Такая система зияла дырами, но ее в заблуждение ввели слова и Наташи, и Сан Саныча, и самого Горюна — при их второй встрече в больничном парке. Они говорили, как не хватает в ЦКМ сотрудников, как перерабатывает Горюн, как не хватает пострадавшего Игоря. Да и сам ЦКМ никогда не блистал славой, как, например, центр искателей. Так что о существовании филиалов Алиска даже не подозревала. Но тогда вводил в недоумение целый штат обслуживающего персонала — они что, на каждый отдел разные, или их окраинный ЦКМ — главный офис? Спрашивать она не стала, не такой уж и важный вопрос. Дорога под колеса бросалась почти черным, мокрым асфальтом, стелилась и спереди и сзади. Горюн не слишком спешил — их иногда обгоняли маршрутные автобусы, чаще — другие машины, разбрызгивая грязную воду по тротуару. Пешеходы — Алиска видела — шарахались от каждой машины. И так жалобно жались к краям узких дорожек, что вызывали невольное сочувствие. Это ведь и правда, что за справедливость — когда люди в тепле и сухости так спешат, что обливают других, кто вне комфорта? Горюн вон, рядом с пешеходами притормаживал и охотно пропускал по зебре. Алиска искоса на него взглянула, отметив вчерашнюю рубашку — но чистую, значит, как он и надеялся, не поступало больше вызовов. Но рубашка даже чистая имела такой вид, что можно было однозначно сказать — утюг прикасался к ней разве только, когда рубашка продавалась. Горюн себя не утруждал такой ерундой, а Алиске захотелось заставить его надеть что-то более... аккуратное. Ей даже в худшие студенческие времена не приходило в голову надеть что-то, не прогладив до этого. Ленка, впрочем, частенько называла Алиску занудой, но вряд ли это был такой уж беспристрастный критерий, учитывая ее легкомысленный характер. Ехали они недолго — пробки не успели застопорить проезд, и короткими переулочками, дворами и проспектами они добрались до места. Машина уперлась в высокий кованый забор, за которым разросся густой парк. Сейчас он трепетал прозрачными каплями на листьях, чем на секунду заворожил Алиску. Она даже не заметила, что видимость при дожде такая хорошая оказалось, будто бы она разглядывала мир через хорошую камеру и различные фильтры. Листья берез сияли серебром. — Над этим парком трудился лично сам директор вашего института, — Горюн ее восхищение разбил одной фразой, и по его взгляду — явно специально, но, не подозревая, что интерес у Алиски только эстетический. — Здесь не работает ни одна скрывающая магия, ни маскирующая. Такими же зонами обработана наша граница. Идемте, Чернова. Она влезла под дождь, немного скрючившись, и услышала, как пиликнула машина включенной сигнализацией. — А зачем? — Дети периодически пытаются здесь устроить пьянки. И методы скрыть свою деятельность иногда очень оригинальны. И не всегда безопасны, так что это исключительно превентивная мера. Горюн ткнул пальцем в неприметную кнопку звонка. — И что мы будем делать? Сидеть и смотреть и перерабатывать остаточную энергию, когда будет нужно? Ведь их не отправишь уже в подземный этаж... к ЦКМ. Они и так наказаны. Горюн невесело ей улыбнулся, как только в сыром воздухе прозвучали слова про наказание. — Интернат не наказание, Чернова, а необходимость. Условия там гораздо лучше детского дома, обучение, организованный досуг. Не переживайте за них, я бы лично очень хотел туда на месяц поселиться. На вопрос он не ответил, потому что к ним приблизился лысоватый, круглый человек с почему-то малиновым зонтиком. — Здравствуйте-здравствуйте, — он так радушно поздоровался, что Алиска невольно улыбнулась. — Андрей, Марина просила посадить тебя в жюри, но я отстоял... можешь быть мне благодарным. О, а вы кто? — А это Алиса Чернова, наш новый сотрудник. Чернова, знакомьтесь — Юрий, директор «Рассказчика». — Рад-рад, Алиса, ну пойдемте, у нас уже зрители собираются, пора и мне появится в зале. Андрей, посидите к углу, я там немного поколдовал, ребята тебя не увидят. Он торопился, и выглядел очень добродушным — волновался о своих интернатовцах, о соревнованиях. Алиске он понравился, несмотря даже на то, что его она не собиралась запоминать. Внутри удивительного сада не ощущалось никакой магии, серебро, более тусклое, блестело на листьях, дождь тихо шуршал. Они быстро достигли интерната и расписались в журнале на входе. Им предстоял долгий спуск вниз. Никакого лифта не было и не могло бы быть в такой нестабильной обстановке, и дорогу назад — то есть вверх — Алиса представляла себе с ужасом. Кажется, это был уже семнадцатый этаж, а путь кончаться и не желал. Горюн с Юрием шли впереди, обсуждая что-то, а Алиса, отставая на два пролета, считала этажи. — Чернова? — А? — Перестаньте тащиться за нами, словно решили черепаху поизображать. Юрий нам важные вещи рассказывает. Мне, впрочем, кажется, что вы уже все умудрились пропустить. — Извините, я не думала, что... — Алиска тут же их нагнала, чувствуя себя полной идиоткой. — Юрий, расскажите и мне, пожалуйста. — Я сам расскажу, как только дойдем до места. — Ну не будь таким грубым, Андрей, вспомни сам свой первый день на работе, — Юрий обернулся с веселой улыбкой. Она явно говорила, что этот самый первый день оказался не самым удачным. — А я груб? — Горюн изумился очень искренне. — Чернова, я груб? — Ну... От неловкой правды ее спас дикий крик. А следом этажом ниже пронеслось как минимум парочка кабанов. Алиска уставилась на Юрия, но тот не был особо взволнован. — Это что... это у вас всегда так? — Ну что вы, Алиса, обычно мы заставляем их соблюдать дисциплину, но сегодня такой день, когда нужно дать им отдохнуть. Подростки — люди особенные до поры, до времени, а у нас их столько здесь, что к каждому нужный подход и не найдешь. Вот и приходится устраивать такие вот вечера. Ну, вы сами увидите сегодня, мы уже почти на месте. Алиска считала — двадцать этажей — ничего себе зарядка ежедневная. — Такая глубина без лифта тоже подход? Юрий понимающе улыбнулся и закивал. — Это некоторым образом держит в форме, знаете, — встрял Горюн. — И детей, и преподавателей. Вы правы, Чернова, пока здесь поднимешься или спустишься, все лишнее уйдет на то, чтобы добраться. — Да-да. Ну, вот мы и пришли, мы с вами расстанемся пока, а там посмотрим... Андрей, поможешь если... — Нет вопросов. Идемте, Чернова. Они оказались в обычном коридоре, Алиска бы даже не сказала ни за что, что над ними столько бетона находится — просто светлый казенный коридор. Такой нашелся бы в любом учреждении — в больнице, в детском доме, в школе — там разве что окна обычно были. На стенах висели плакаты, выпуски стенгазеты, художник которой оказался очень талантливым человеком. Они прошли до самого конца коридора, открыли неприметную дверь, и их тут же окутал гул множества голосов. В огромном, светлом зале — видимо, там обычно проходило что-то вроде физкультуры — народу оказалось много. В основном, конечно дети разных возрастов. Алиска пригляделась и увидела, что все одеты в подобие формы — синие жилеты, синие брюки и юбки и рубашки разных расцветок — уж тут они отрывались, как могли. По краям зала стояли настоящие трибуны, и Алиска умостилась рядом с Горюном. — Здесь есть сильный огневик, — приглушенно сказал он, поворачивая к ней голову. И оглядывая ее так... Алиска не поняла, но пожалела, что не села дальше. Теперь отсаживаться было смешно. — Трудный подросток, заводила. Он, скажем так, Чернова, подмял под себя некоторую группу из самых способных и сильных. Ну и сами понимаете — драки, вымогательство, хулиганство. Все как в обычной школе. И есть остальные, сами понимаете, этой группой очень недовольные. Сегодня у нас будет кульминация. — Поэтому Юрий попросил вас помочь, если возникнут трудности? А почему же никто не пресекает драки и вымогательство? Это же кем они вырастут... — Это не ваше дело, Чернова. И не мое. Юра опытный человек и прекрасный педагог, уверен, он знает, что делает. Алиска осеклась и обиженно решила больше с ним не разговаривать. И о