, и что за человек изображен на футболке Алисы. — Да ты что, Звездные войны не видел?* Это Грейс. — Видел, мы с папой их смотрели. Но там не было... — Чернова, быстрее! Кричал Горюн зря, она все равно уже подходила к нему, но мальчик перестал задавать ей вопросы, и стало немного легче. — Давай, Марк, хватайся за... — назвать дяденькой Горюна в лицо она не решилась. — Плечи. Он стащил с нее мальчика и подтолкнул его к входу. — Давай, спускайся осторожнее. Твоя сестра уже ждет внизу. Чернова, сами справитесь, или вас тоже надо вытаскивать? — Справлюсь... — она выбралась из воды и поняла, что даже на его тон не хочет реагировать. — Идите, я позже... — Если не справитесь — так и скажите, топить вас не буду. Идите за мной, ясно? Никаких «еще немного посижу и догоню». Мальчик больше не произнес ни слова, и Алиска прекрасно понимала почему — уж если она до сих пор побаивалась Горюна, то как страшно не достигшим даже десятилетия детям. * * * Пока они спускались, село солнце. Темный подъезд и отсутствие фонарика замедляли движения, хотя обоих детей тащил на руках Горюн. Они молчали, иногда скорбно шмыгая носами, а Алиса, плетясь позади него, по-прежнему мечтала о постели. И о покое. — Я хочу, чтобы вы поняли, Чернова, если я спрашиваю о вашем самочувствии, вы должны отвечать максимально честно и развернуто. Ваше мычание не дает мне возможности контролировать вас и действовать правильно. Вам ясно? — Угу. — Так как себя чувствуете, Чернова? — Я очень хочу спать. — Вам что не понятно в словосочетании — максимально честно и развернуто? — У меня апатия и усталость. В остальном все как обычно... Девять этажей наконец-то закончились, и они вышли на улицу, под медленно темнеющее небо. Алиска, однако, прикрыла рукой глаза, ослепленная яркими фарами какого-то грузовика. Он так тарахтел, словно большой, сердитый шмель, и ужасно раздражал. — Наконец-то! — Чего так долго? — ...воду откачивать можно? Люди бросились к ним любопытной стайкой, задавая тысячу ненужных вопросов, но, к счастью, Горюн себе не изменил и все-таки рявкнул на них что-то на грани цензурного и допустимого. Дети сжались на его руках, а Лиза бросила на Алису испуганный взгляд. Словно думала, что ее тут же спасут. Но Алиса просто попыталась ободряюще улыбнуться. Грузовик, ослепивший их фарами, оказался служебной машиной управляющей компании, и, зайдя за него, можно было увидеть, что установку для откачивания воды уже вытащили. На этом дело застопорилось — решали, как поднимать ее на крышу: вызывать кран или попробовать своими силами. Большего услышать не удалось, кроме короткой фразы Горюна о том, что воду откачивать действительно можно. Потом была обратная короткая дорога, и светофора они на этот раз дождались. Никто, похожий на родителей Лизы и Марка, их не преследовал, но Алиса, заторможено наблюдая, как окрашиваются постепенно в неопределенно темный цвет тополиные листья, все же отбросила свою версию о похищении. Она теперь казалась безумной и абсурдной, и первое же «но» ломало теорию. Например: но почему их затащили именно на крышу и там оставили? В самом же деле, не мог похититель совершенно случайно утонуть? — А почему вы спрашивали меня о самочувствии? — она поравнялась с Горюном и увидела, как сильно сжаты его челюсти. Неудивительно, что дети сидели на его руках безмолвными статуями, Алиса бы тоже испугалась. — Вы так и не поняли? Я всю неделю, если не считать игр в «Рассказчике», почти не прикасался к свободной энергии, все поглощали вы. А там оказалось много лишнего, вы не смогли переработать все. Алиса слегка поморщилась и пожала плечами. — Ну и что? Значит, у меня есть... ну, тормоз. Или как это называется... У вас нет? — Чернова, завтра поговорим, ясно? Я хочу, чтобы вы пошли домой и легли спать. Она вздохнула, снова отступив от него пару шагов назад. Завтра так завтра, завтра она спросит, чем он так недоволен, и, может быть, даже не станет волноваться. — Ясно... В ЦКМ Алиска, как и планировала, забрала рюкзак с ключами, заперла кабинет и вышла на улицу, где ее, словно бы случайно, ждал их штатный водитель. Он предложил подвезти ее до дома, а когда она выходила, рассеял всякие сомнения в благородности жеста. — Горюн просил передать, что вы можете завтра опоздать. — А... спасибо... * * * Она действительно опоздала — с разрешения и спалось лучше, чем прежде. Позабытый будильник впустую прозвенел все утро и, обессиленный, был выключен только в одиннадцать утра. Алиса немного испугалась, что интерпретировала слова водителя не так, но яркое солнце, непривычная бодрость и здравый смысл выветрили из нее все сомнения. Полчаса она угрохала на горячий душ, потом еще полчаса задумчиво сидела над чашкой чая, в конце концов, почувствовала угрызения совести, привычно заплела короткую косу из сырых волос, надела последний чистый комплект — шорты и футболку — и отправилась в ЦКМ. Там ее встретила сияющая Наташа, с которой Алиса почти все время разминалась, не имея возможности действовать самостоятельно и планировать рабочее время. Ей снова повезло, и Горюн уехал куда-то еще с утра, никаких других вызовов не поступало, так что остаток обеда прошел спокойно — без иронии, издевок и ставшего почти привычным обращения «Чернова». Однако Наташа все же сумела намешать в безмятежное настроение немного чего-то темного. Алиса, идя в контору, и не думала, что вчерашняя история с бассейном на крыше все еще не закончилась привычным сценарием. — Родителей детишек так и не нашли до сих пор, представляешь? — Наташа уткнулась в чашку с кофе, словно бы не желая встречаться с Алисой взглядом. — Знаю, времени прошло мало, но адреса, что они называют, не существует. И номера телефона тоже. Зато полиция нашла деревню, откуда якобы они исчезли, но ни улица, ни дом не подходит. И дети там не пропадали. Чудеса прямо. — Может быть, они перепутали. Это же дети... Я не помню себя в пять и четыре года, но сомневаюсь, что разум работал так же, как в девять и дальше. Они, кажется, называли улицу Красной армии, да? Мало ли еще похожих названий. Ну и... кто сказал, что они не из другого города? — Код телефона столичный, — возразила Наташа, по-прежнему не отрывая взгляда от кофе. — Может быть, ты права. Я привыкла, что все дети знают свой адрес, фамилию, имя, и в большинстве случаев знают правильно. В этот момент зазвонил в приемной телефон, и разговор прервался. — Горюн просил, чтобы ты сходила к ним, когда будет время. Спонтанные выбросы до сих пор не прекратились, и... ты лучше справишься. Ну, а я пойду. Вызов оказался сущей ерундой. Звонили из парка, там, в огромном фонтане, проходили спонтанные игры в водный волейбол. Подростки — непонятно, целенаправленная ли магия, — но звонившая насчитала двенадцать отдельных фигурных радуг. Когда Алиса приехала — непривычно одинокая — поняла, что ей многое забыли рассказать. Например, то, что всех прохожих радостно окатывали струей теплой воды и кричали какую-то ерунду. На первый же взгляд было ясно, что они развлекаются, но Алиса на случай постояла рядом с фонтаном около пяти минут и вызвала полицию. Жалко было прерывать странную игру, но и лезть одна она побоялась. Если колдуют специально — могут попытаться навредить, прежде чем она представится, а может, и после тоже попытаются. Если нет, в любом случае, Алиса не была уверена, что сможет уговорить их ехать в ЦКМ. Полиция ехала около получаса, Алиса успела расплатиться за мороженое мокрыми купюрами — продавец уже имела подобные и, ничего не смущаясь, спокойно сушила их, прицепив внутри ларька к натянутой веревке невесть откуда взявшимися прищепками. Это здорово ее развеселило, добавив теплого очарования такому неожиданному понедельнику. Сидя на солнышке и поедая мороженое, Алиска думала, что, наверное, Горюну там приходится хуже, чем ей. Ведь если он уехал с самого утра и после обеда не появился, либо дело было плохо, либо проходили соревнования, похожие на «Рассказчика», только в другом интернате. Она сморщилась, вспомнив, что он пообещал поговорить с ней завтра — о том, что произошло, об ее тормозе. То есть уже сегодня, и приятнее воспоминание от этого не становилось, он снова станет на нее кричать, непонятно за что. Но она могла понять, как его заинтересовали те дети, если спонтанные выбросы случались до сих пор — силы у них было немеряно, а как успокоить — за неимением родителей — непонятно. Но с этим должны были в итоге справиться их штатные психологи, а потом, скорее всего, воспитатели в интернате. Алиса подумала, что она появилась точно так же, только не имея памяти, но ей повезло с обычным детским домом. Там тоже было много проблем и с ровесниками, и со старшими ребятами, все решалось в большинстве своем силой, но не магической. И не было тех унизительных соревнований, Алиска даже не подозревала, что можно быть благодарной детскому дому, хоть и после пятилетнего расставания. Она успела вовремя подскочить к полицейским, представиться и быстренько, с помощью одного из них, надавать на ребят, выясняя — специально ли они колдовали. Ребята оказались студентами столичного университета, и она со спокойной совестью вернулась в машину. За все нарушения и проблемы со студентами ответственность несет университет либо же родители. Когда она садилась в машину, увидела, как сморщился от досады водитель. — Извините, мне там нечем было, ну... высушиться. Вы можете меня до дому довезти, а потом уже в ЦКМ? — Не переживайте, — по его л