вала угрызения совести, привычно заплела короткую косу из сырых волос, надела последний чистый комплект — шорты и футболку — и отправилась в ЦКМ. Там ее встретила сияющая Наташа, с которой Алиса почти все время разминалась, не имея возможности действовать самостоятельно и планировать рабочее время. Ей снова повезло, и Горюн уехал куда-то еще с утра, никаких других вызовов не поступало, так что остаток обеда прошел спокойно — без иронии, издевок и ставшего почти привычным обращения «Чернова». Однако Наташа все же сумела намешать в безмятежное настроение немного чего-то темного. Алиса, идя в контору, и не думала, что вчерашняя история с бассейном на крыше все еще не закончилась привычным сценарием. — Родителей детишек так и не нашли до сих пор, представляешь? — Наташа уткнулась в чашку с кофе, словно бы не желая встречаться с Алисой взглядом. — Знаю, времени прошло мало, но адреса, что они называют, не существует. И номера телефона тоже. Зато полиция нашла деревню, откуда якобы они исчезли, но ни улица, ни дом не подходит. И дети там не пропадали. Чудеса прямо. — Может быть, они перепутали. Это же дети... Я не помню себя в пять и четыре года, но сомневаюсь, что разум работал так же, как в девять и дальше. Они, кажется, называли улицу Красной армии, да? Мало ли еще похожих названий. Ну и... кто сказал, что они не из другого города? — Код телефона столичный, — возразила Наташа, по-прежнему не отрывая взгляда от кофе. — Может быть, ты права. Я привыкла, что все дети знают свой адрес, фамилию, имя, и в большинстве случаев знают правильно. В этот момент зазвонил в приемной телефон, и разговор прервался. — Горюн просил, чтобы ты сходила к ним, когда будет время. Спонтанные выбросы до сих пор не прекратились, и... ты лучше справишься. Ну, а я пойду. Вызов оказался сущей ерундой. Звонили из парка, там, в огромном фонтане, проходили спонтанные игры в водный волейбол. Подростки — непонятно, целенаправленная ли магия, — но звонившая насчитала двенадцать отдельных фигурных радуг. Когда Алиса приехала — непривычно одинокая — поняла, что ей многое забыли рассказать. Например, то, что всех прохожих радостно окатывали струей теплой воды и кричали какую-то ерунду. На первый же взгляд было ясно, что они развлекаются, но Алиса на случай постояла рядом с фонтаном около пяти минут и вызвала полицию. Жалко было прерывать странную игру, но и лезть одна она побоялась. Если колдуют специально — могут попытаться навредить, прежде чем она представится, а может, и после тоже попытаются. Если нет, в любом случае, Алиса не была уверена, что сможет уговорить их ехать в ЦКМ. Полиция ехала около получаса, Алиса успела расплатиться за мороженое мокрыми купюрами — продавец уже имела подобные и, ничего не смущаясь, спокойно сушила их, прицепив внутри ларька к натянутой веревке невесть откуда взявшимися прищепками. Это здорово ее развеселило, добавив теплого очарования такому неожиданному понедельнику. Сидя на солнышке и поедая мороженое, Алиска думала, что, наверное, Горюну там приходится хуже, чем ей. Ведь если он уехал с самого утра и после обеда не появился, либо дело было плохо, либо проходили соревнования, похожие на «Рассказчика», только в другом интернате. Она сморщилась, вспомнив, что он пообещал поговорить с ней завтра — о том, что произошло, об ее тормозе. То есть уже сегодня, и приятнее воспоминание от этого не становилось, он снова станет на нее кричать, непонятно за что. Но она могла понять, как его заинтересовали те дети, если спонтанные выбросы случались до сих пор — силы у них было немеряно, а как успокоить — за неимением родителей — непонятно. Но с этим должны были в итоге справиться их штатные психологи, а потом, скорее всего, воспитатели в интернате. Алиса подумала, что она появилась точно так же, только не имея памяти, но ей повезло с обычным детским домом. Там тоже было много проблем и с ровесниками, и со старшими ребятами, все решалось в большинстве своем силой, но не магической. И не было тех унизительных соревнований, Алиска даже не подозревала, что можно быть благодарной детскому дому, хоть и после пятилетнего расставания. Она успела вовремя подскочить к полицейским, представиться и быстренько, с помощью одного из них, надавать на ребят, выясняя — специально ли они колдовали. Ребята оказались студентами столичного университета, и она со спокойной совестью вернулась в машину. За все нарушения и проблемы со студентами ответственность несет университет либо же родители. Когда она садилась в машину, увидела, как сморщился от досады водитель. — Извините, мне там нечем было, ну... высушиться. Вы можете меня до дому довезти, а потом уже в ЦКМ? — Не переживайте, — по его лицу невозможно было сказать, что он действительно так снисходителен, но ничего другого, как поверить, не оставалось. — Это еще не самое страшное. Вот что, интересно, было самым страшным? * * * Перед тем, как подняться в свой кабинет, Алиса тихо зашла в подвал к Марку с Лизой. Спускаясь вниз, она ощутила себя в почти настоящем подземелье. В отличие от «Рассказчика» там было всего лишь четыре этажа, достаточно высоких. Но совершенно ничем не отделанных. Бредя по серому коридору, Алиса видела и пятна плесени в неярком свете низковольтных ламп, трещины, избороздившие толстый камень, редко подметаемые узкие и крутые лестницы с этажа на этаж. Она старалась держаться рукой за стены, ощущая, как громада здания давит на нее. Будь ее воля, Алиса вместо ламп повесила бы факелы, сорвала проводку и обустроила небольшие комнаты, в которых обычно временно содержались нарушители: в стиле пыточных камер. И водила бы психически здоровых туристов, но никак не маленьких детей и впечатлительных подростков. Лизу с Марком разместили в самой дальней комнате на минус четвертом этаже, пока она туда дошла, окончательно ощутила себя совершенно вне времени. Комнаты, к счастью, были и оштукатурены, и обклеены светлыми обоями. Все портила железная, монументальная дверь, явно оставшаяся со времен постройки, с небольшой решеткой на уровне лица взрослого человека. Дети спали, а рядом с ними в кресле дремала молодая, чуть полноватая женщина. При Алисином появлении она встрепенулась и одними губами прошептала, что помощь ей не нужна. Ответ на незаданный вопрос ожидал ее в своем кабинете. Хотя Алиска не могла точно утверждать, что он ее именно ждал. Горюн поднял на нее взгляд, когда она вошла внутрь. Он казался очень усталым, взлохмаченным больше обычного. Она даже почувствовала небольшой стыд. — Извините меня... нужно было зайти в подвал до отъезда. Может, вам... — Чернова, я что говорил по поводу платьев? — А... я была в парке, там студенты развлекались и меня облили. И больше надеть нечего... Он махнул рукой, одновременно показывая, что все понял, и прося ее сесть. Судя по вчерашней несвежей рубашке, он понимал проблему чистой одежды, как никто другой. — Вам плохо, да? Я могу принести что-нибудь. Он так на нее посмотрел, словно бы размышлял — отравит или нет, но все же скомкано кивнул, видимо, склонившись ко второму варианту. — Кофе без ничего. И себе налейте, поговорим, пока никто не звонит. Вся кухонная утварь до недавнего времени находилась в бухгалтерии, поскольку иногда они все же засиживались допоздна, а Людмила Павловна без кофе не могла — она сумела это сообщить даже Алисе, предпочитавшей держаться от нее и ее коллег на расстоянии. Но с появлением Алисы Горюн велел Наташе вынести все, что можно, в отдельную комнату. Так что больше не приходилось просить запасные ключи, чтобы добраться до кипятка. Донеся и не расплескав до стола Горюна две кружки, Алиска уселась на стул и снова на него взглянула. — Вам точно ну... не плохо? Я могу одна тут, а вы бы поспали. А? — Одна вы тут не можете, Чернова. Вернется Игорь, и вот только тогда. Ясно вам? Что там случилось с фонтаном сегодня? Она знала, что от помощи он откажется, да и помогать особо не хотела. Но когда человек выглядит таким усталым, Алисе казалось, что слова, хоть немного отдающие заботой, станут приятными. Видимо, она вновь ошиблась. — Ничего особенного, студенты развлекались, я же сказала. Постояла рядом и вызвала поли... ой. Надо было силовую группу, да? — Поздно спохватились. Почему вас вызвали к студентам? Или занимается университет. — Ну... они совсем не похожи на студентов просто. Но колдовали точно специально, не было никаких выбросов. Горюн казался удивительно покладистым ровно до того момента, как вспомнил про отчет. — Чернова, вы вчера что мне сдать должны были? Алиска открыла рот, собираясь оправдаться, но этого не потребовалось. — Ладно-ладно, только не нойте. До шести чтобы он лежал у меня на столе, понятно вам? Теперь о главном, вчерашняя прогулка про крышам... Расскажите о ваших ощущениях. Я хотел бы, чтобы вы все-таки за столько времени удосужились научиться различать свое нормальное состояние и ненормальное. Но я, видимо, слишком хорошо о вас думаю. Так что придется опираться на ваше состояние после происшествия. Алиса отставила кружку и откинулась на спинку стула, стараясь не показывать обиду. В конце концов — он слишком многого от нее требовал. — Вы учились отличать эти состояния годами! А меня... от меня требуете, что я за неделю! — Чернова, у меня нет сил на ваши детские обиды! Чего вы съежились, кому было сказано, что не нужно меня бояться? — Да уж! Вы бы еще кулаком по столу грохнули! Я вчера все рассказала! Мне хотелос