ваше ожидание, но посещений сегодня не будет. Всех детей я проверю лично, но вас допустить не могу. И никаких вопросов, приходите завтра. Людмила Павловна, спасибо. И быстрым шагом, пока никто не успел опомниться, Алиса взбежала по лестнице, открыла дверь кабинета, заперлась и только тогда выдохнула. Скорее всего, ей придется объясняться с Людмилой Павловной, но это все потом. Все-таки она выглядела достаточно ужасно, чтобы люди поняли: у нее были причины так поступить. Какое-то время она просто сидела в компьютерном кресле, чувствуя, как расслабляются мышцы. Мыслей не было, просто застилающая все усталость взяла свое. Алиса и подумать не могла, что прошло так много времени. Ей казалось — всего час или около того она провела на подъемнике, час ушел на дорогу, и еще час максимум на все остальное. Но часы на включенном экране показывали начало пятого. По-хорошему нужно было налить себе кофе и что-то съесть, но Алису до сих пор трясло, стоило вспомнить, как вторую девушку — Джейни, видимо — поглощала вода. Сколько она метров пролетела — двадцать или тридцать? И можно ли выжить, упав на воду плашмя? Но ведь Игорь выжил в горящем троллейбусе? Алиса и его считала погибшим, как Расприна. Может быть, она недооценивает человеческую выживаемость? Дав себе зарок и черкнув в блокноте напоминание узнать о судьбе той девушки, Алиса постаралась о ней на сегодня забыть. Но как бы она ни устала, внизу ждали дети, которых она пообещала проверить, а еще на автоответчике, скорее всего, записаны другие вызовы — те, что она пропустила. И на них поехать придется, хоть Алису и тошнило от этой мысли. Она снова набрала Горюна, не понимая, почему он так задерживается, и в который раз услышала поднадоевшую фразу о недоступности. В дверь постучали и Алиса напряглась. — Что такое? — Деточка, они все ушли, можешь выходить, — голос у Людмилы Павловны, вопреки ожиданию, не был злым и даже раздраженным, и Алиса рискнула, отперев двери. Людмила Павловна смотрела на нее с явно видимым сочувствием. — Пойдем, я тебя чаем напою. Ты как воробушек, пойдем-пойдем. Работа всегда успеется. Сопротивляться не было сил, да и ела Алиса только утром, так что вскоре она обнаружила себя в столовой, слушающей, как уютно шумит чайник. — Людмила Павловна, извините, что я на вас… ну, скинула всех родственников. — Да ничего, будто они проблема. Ты зря их так испугалась, что бы они сделали, скажи? Их дети натворили дел, пусть теперь подстраиваются. — Хорошо… спасибо… А Горюн был сегодня? На столе появились две чашки, немедленно наполнившиеся кипятком, а потом Алиса в одну из них высыпала две ложки растворимого кофе — ей просто необходим был заряд бодрости хоть на час. — Ну, с утра, как ты уехала, так и он пришел. Разорался, что его не дождалась, и ушел к себе в кабинет. А потом уехал и не возвращался. А что случилось-то? В кофе упало пять кусочков сахара, и Алиса, поморщившись, отпила обжигающий глоток. — Узнаете из новостей. У меня сил нет рассказывать… Кто-то звонил еще? Звонили… С чашкой кофе, сидя на полу, Алиса слушала записи автоответчика. Погром в торговом центре — ребенок упал с эскалатора, испугался, и в воздух взлетели стеклянные витрины. Страшно было даже предположить, что случилось дальше. Группа подростков подожгла парк — этот вызов отменили спустя полчаса вторым звонком. На девочку напала собака — здесь Алиса заволновалась, но потом взволнованный мужской голос сообщил, что собаке отплатила та же девочка неконтролируемым выбросом: собака мертва, а странный ветер разносит ее останки по детской площадке. Подростки в лесу кричат и швыряются огнем — и этот вызов тоже был отменен спустя сорок три минуты. А также куча звонков с вопросами — вы где, помогите, почему не берете трубку… Алиса чуть не пролила кофе, представляя, на какой сук повесит ее Горюн, узнав, что она не переадресовала звонки в другие срочные службы. И с каждой тяжелой мыслью ей становилось все хуже и хуже — и уже не из-за Горюна, а из-за своего разгильдяйства. Мало ли что там случилось, пока она торчала на подъемнике! Позвонив на определившиеся номера, Алиса выслушала о себе кучу нелестных слов, но самое главное прозвучало — не дождавшись помощи от ЦКМ своего округа, люди обратились в другие филиалы, где им помогли. Это было прекрасно, и, спешно попрощавшись с недовольным отцом покусанной девочки, Алиса заставила себя подняться с пола и спуститься в подвал к детям. Ведь обещала они или не обещала? Обещала. Подземелье встретило ее тяжелым полумраком, разгоняемым тусклыми лампами, и темными, старыми стенами. Она не стала заходить к Марку с Лизой, не имея никакого желания общаться, но постояла у закрытой двери их комнаты, понаблюдала за заинтересованными мультиком детскими личиками. Судя по всему, им было скучно, и психологи, неотлучно с ними находившиеся, или Людмила Павловна сумели устроить детям досуг наилегчайшим из методов. Алиса даже подумала, что телевизор появился не без помощи Горюна, но тому доказательств не было. Остальные дети, все еще пребывавшие у них, тоже оказались в порядке, Алиса только, немного подумав, заказала большую пиццу и предложила Анне — одному из психологов — поделить ее между всеми. Под удивленные благодарности Алиса отсчитала из кошелька денег, попросив расплатиться, и вернулась в свой кабинет. Горюн по-прежнему был недоступен, но сил думать о нем не оставалось, хоть и он мог ей здорово помочь, вернувшись в контору. Но его все не было. Закрылись двери за задержавшейся Людмилой Павловной, а он не пришел. И в восемь вечера, переадресовав звонки, Алиса вдруг поняла, что совершенно не в силах идти домой, а в их столовой появился старенький диван. Она, честно говоря, и туда дошла с трудом.