денег. — Там... кха... есть еще люди, — попыталась сказать Алиска, но не увидела на лицах пассажиров никакой решимости возвращаться назад. Со стороны же троллейбус выглядел чудовищем, полным черного дыма и всполохов огня, и мужчина в черном вместе с Расприным, скорее всего, уже погибли. Ведь невозможно столько времени дышать одним дымом? Алиска вон и та едва выдержала, а все заняло от силы минуту. Но в руках ярко-красной тяжестью маячил огнетушитель. Ну и маг она, в конце концов, или не маг? Маг, даже обученный, но что толку, если ноги Алиски не слушаются, а в голове нашептывает черный человечек, что никто там не выжил. И зачем, зачем в таком случае подвергать себя опасности? Алиска уже почти согласилась с черным человечком, когда все-таки сделала шаг, еще один, а потом, спохватившись, спрятала остатки волос в блузку, подошла к входу, держа огнетушитель, словно щит. Крикнула: — Я с огнетушителем! Ну, вдруг? Вдруг? И нажала. Тугая струя белого вещества тут же ворвалось в утробу чудовища.... ... Огня в итоге оказалось немного, и с ним Алиске удалось справиться. Ужасно мешал дым, и ей все время приходилось возвращаться на улицу, чтобы отдышаться. Там же какая-то женщина намотала на лицо Алиски смоченную в воде рубашку — чтобы и дышалось немного легче, и лицо не обжигать. Но то, к сожалению, уже было обожжено. ...Подъехала пожарные к тому моменту, когда осмелевшие и отошедшие от испуга пассажиры помогли ей вытащить на воздух тела мужчины в черном и Расприна. Алиска выдохнула, осторожно стянула с себя высохшую уже рубашку и опустилась прямо на землю на обочине дороги. — Отчего вспыхнуло-то все, не пойму, — это подошла женщина-водитель и села рядом с Алиской. — М-м... мальчик. Расприн, — Алиска уже давно все поняла. — Он огневик... был, еще необученный, и любое сильное потрясение могло привести к выбросу. А тут эта женщина начала кричать про изнасилование. И он сорвался. Алиска не смотрела на женщину, она смотрела на бесконечное поле зеленой травы и далекую кромку елового леса, а потом мир поплыл слезами, и Алиска спрятала лицо в черные от копоти ладони. И тут же отдернула, потому что кожа, оказывается, вздулась пузырями. Догеройствовалась. И ради кого? С визгом сирен приехала скорая, и на носилки погрузили тела, потом, чуть позже, пока Алиска изо всех сил не слушала голос водителя, скорая уехала, и никто не вспомнил, что Алиска тоже нуждается в помощи. А самой ей так не хотелось вставать и что-то объяснять, и просить тоже. Хотелось только спрятаться куда-нибудь, чтобы солнце не так жгло, и ветерок был прохладнее. И сильнее. А слезы так же текли, как и всхлипы. Она легла прямо на землю и попыталась хоть как-то закрыть лицо, чтобы его не видели. Приехала еще какая-то машина, в мешанину голосов вплелся еще один — низкий и мужской. Имени она разобрать не смогла. Зато расслышала часть разговора. — Объясните, что случилось, только очень кратко и быстро. Ответила женщина-водитель, Алиска ее голос запомнила. — Зашли на «Дружбе» двое — парень в черном и пацан с ним. Я не вслушивалась, из-за чего они сцепились с другими пассажирами, но пацан тот огневиком оказался, и все вспыхнуло. Я двери-то открыла и стала помогать людям выбираться из салона, последней вон та девчонка влезла с огнетушителем, и она потом огонь затушила. Ну а потом скорая приехала... — Благодарю. А упоминание об огневике неожиданно натолкнуло Алиску на мысль, что ничего еще не закончилось. Солнышко светило ярко и жарко, и горела кожа, но скоро могло загореться все остальное. Последствия неконтролируемого выброса магии, а тем более огненной, могли легко превосходить последствия самого выброса. Выход был один, и Алиска заставила себя вернуться в сидячее положение. Поднять руку и позвать к себе свободную энергию. Ничего не случилось. Обочина дороги оказалась всего лишь обочиной дороги, а дымящийся троллейбус не грозил взорваться и доделать старания погибшего Расприна. — Хотите дважды пропустить через себя остаточную магию? Похвально, но, увы, невозможно. Глаза, кстати, можете открыть. Алиска открыла и увидела, как над ней нависает мужчина. Высокий, худой и какой-то взъерошенный. — А? — Полагаю, это вы рассказали всем про огневика? Алиска молча кивнула, не отрывая взгляд от болтающегося на его шее медальона. Этот мужчина был искателем, а искателей Алиска боялась. Они все время приходили к ней, когда она еще жила в детском доме, задавали бессмысленные вопросы, пугали темными подземельями, в которых заточают не желающих отвечать на вопросы преступников. Они приходили до тех пор, пока их не выставил Вадим Гаспар — директор ее детского дома, и не запретил к ней приближаться. Искатели исчезли из Алисиной жизни, так и не докопавшись до правды ее неожиданного появления, а страх остался. — Маг-институт? — А? — Студентка? — пояснил он. — А... уже нет. Он кивнул, глубоко засунул руки в карманы джинсов, а потом пожал плечами. — Имя. — Мое? — Мое — Горюн. — Алиса. — Вот что, Алиса, видите серый седан? — И дождавшись, когда она кивнет, продолжил: — Садитесь на переднее сиденье, открываете бардачок и ищете что-нибудь вроде обеззараживающего для вашего лица и рук. А потом я отвезу вас в больницу. Алиска видела и собралась было встать и идти, как он сказал, но тут же спохватилась. — А вы кто? — может быть, в других обстоятельствах ее голос звучал бы должным образом подозрительно, но сейчас получилось какое-то невнятное блеяние. И на всякий случай она добавила: — Я ничего такого не сделала. Вместо ответа ей показали удостоверение ЦКМ, а затем одним рывком подняли на ноги. — Идите, а я скоро буду. В светлом салоне пахло кожей и мужским одеколоном. Совсем недавно здесь работал кондиционер, и Алиса почувствовала небольшое облегчение, пока тело привыкало к легкой прохладе. Потом ей захотелось снова включить кондиционер, но она подозревала, что для этого был необходим ключ зажигания. А он, естественно, лежал где-то в кармане Горюна. В бардачке нашлись неполная бутылка хлоргексидина и упаковка обычной ваты. Легче после него не стало, но Алиска перестала опасаться заражения и последующей за ней температуры. Горюн действительно вернулся очень быстро, ведя под руку ту самую женщину, которая попыталась вступиться за Расприна. Глядя на них, Алиске показалось, что винить ее в произошедшем будет неправильно — ведь никто не знал, что мальчишка окажется таким нестабильным магом. И его сопровождающий явно был в курсе, с кем едет рядом, и не объяснил никому. Но все же, когда женщина села на заднее сиденье, в Алиске поднялась волна неприязни. — Как себя чувствуете, Алиса? — Горюн упал на переднее сиденье и тут же завел машину. — Н-нормально, спасибо. А вы? — А я нет. Не переношу жару, знаете ли. Виктория, дотерпите до больницы, и вам снимут боль. Потом была не слишком долгая, но молчаливая дорога до столицы. Виктория попыталась было что-то сказать на светофоре, но Горюн знаком попросил прекратить всякие попытки. А Алиска же и вовсе старалась выглядеть как можно более незаметной и не кривиться от боли, хотя ей давно снова хотелось плакать. Жалко было и Расприна, и того мужчину в черном, и саму себя Алиске тоже было жалко. В троллейбусе осталась ее сумка со всеми документами, стареньким телефоном и кошельком со всеми деньгами. Карточку восстановить было можно, но для этого в банке потребовался бы паспорт, а он... Судорожно вздохнула Алиска как раз к тому моменту, когда Горюн заехал во двор больницы. К ним уже шли огромные санитары в синей униформе. Лица у них были такие злые, что Алиска немного испугалась того, что ее сейчас по каким-нибудь нелепым правилам положат на эти носилки и понесут к врачу. — Здесь нет лежачих, — категорично сказал Горюн, обошел машину и открыл дверь перед Викторией. — Зато есть с ожогами. Отведите Викторию к сестрам, а вот Алису к нашему врачу. Санитары немного подобрели, сложили носилки, и Алиска потащилась за одним из них — тем, кто подозвал ее. Больница оказалась самой обычной — белые с синим стены, какие-то плакаты, невыводимый уже ничем запах лекарств, спешащие люди в белых халатах. — А что за «их врач»? — спросила Алиска идущую впереди широкую спину. — Он какой-то особый? — Да не, — санитар отозвался охотно. — Он обычно лечит всех из ЦКМ, ну там убирает лишнее, если на вызове хапнули много магии, и раны лечит быстрее. А ты, что ли, новенькая там? — Не новенькая. Чужая. Этот... Горюн сказал, что я пропустила через себя магию. А я не помню. Я умею ее пропускать, но не помню, чтобы делала это. — Ну, если Горюн говорит, значит, так и есть. Только тебе подождать придется, Сан Саныч сейчас с Игорем. Сказано было так, будто бы Алиска должна была понять, кто такой Игорь. — А кто это? — А, тоже из них, недавно обгорелого привезли всего. Они прошли в отдел с надписью «только для служебного пользования», там оказалось более уютно, чем в остальной части больницы. — Ты вон посиди немного, а Сан Саныч придет и примет тебя. Разговорчивый санитар ушел, а Алиска осторожно села на лавку, все еще потрясенная мыслью, что мужчина в черном, находясь в эпицентре пожара, умудрился выжить. Хотя, наверное, он сейчас совсем плох. Если уж лицо и руки так сильно болели у Алиски, то насколько же мучительно состояние этого... Игоря. Невыносимо, наверное. * * * Врач вернулся только вечером — еще не стемнело, но Алиска слышала, как наверху пациентов зовут на ужин. А после этого, по ее ощущениям, прошел еще как минимум ча