Часть 1. Глава 11
Они смотрели друг на друга уже целую вечность. Тихо отмеряли время часы на стене, за окном орали птицы, а Алиса все разглядывала человека на больничной постели. Человек явно не желал ее видеть, но выгонять не спешил. Алиса вздохнула, костеря себя на все лады. Как она могла подумать, что может заявиться вот так в больницу и сразу же поверить ему? Кто такой этот Игорь, чтобы она могла свободно рассказать ему все? С чего она решила, что он ей поможет, когда ему самому нужна помощь? Сплошные вопросы. Наверное, Алиса никак не могла смириться с тем, что осталась одна. Поэтому и мечется, и тычет носом всюду как слепой щенок — в поиске тех, кто растолкует и поможет. Декан ее факультета однажды назвала Алису инфантильной. Наверное, это было правдой. — Мне… не стоило приходить, — наконец сказала она, натужно улыбаясь. — Светлая мысль, — недовольно рыкнули ей в ответ. Но попыток подняться со стула Алиса так и не предприняла. Тело Игоря все еще было обмотано бинтами, длинные черные волосы — Алиса их отлично помнила — сгорели начисто. Сейчас голова только-только начала обрастать, и безобразные шрамы виднелись сквозь короткую черную щетину. Он был совершенно безобразен и жалок, и Алиса почувствовала отвращение. — Хотела… хотела спросить, что теперь делать, когда Горюна… ну, забрали. Но я уже и так знаю. — Ну, забрали? — Он так ужасно улыбнулся — будто издевательски осклабился, что Алиса едва заставила себя не податься назад. — Как ты забавно сказала: «Ну, забрали». Куда собралась? — Алиса все же поднялась со стула, не желая провоцировать скандал. Ей показалось, что Игорь совершенно превратно понял ее слова и теперь собирался с ней ссориться. — Сядь обратно. Зря шла, что ли? — Если мы не будем… орать друг на друга, то сяду. А иначе я пошла, понятно? — Да понятно-понятно, — он снова жутко оскалился, а потом словно угас. Из темных глаз ушла мрачность, оставив после себя сплошную пустоту. — Говори уж. Только быстрее. Говорить? Что говорить? Открыв было рот, Алиса не смогла выдавить из себя ни слова. Давно было ясно, что она пришла не по адресу, и что хуже всего — совершенно не подумав. Пришла — доставила человеку неудобств, и теперь, выходит, уйдет ни с чем. Нужно было извиниться и сказать, что зашла проведать, но зачем врать? Ложь не нужна ни Алисе, ни Игорю — он вообще нуждался в покое. — Ты все и сам знаешь. Ничего нового с тех пор не произошло… не знаю, что еще говорить. Нечего. Просто… извини, мне пора. И она сбежала, провожаемая пустым, равнодушным взглядом. Ну не дура ли? — Чернова! Ты же Чернова? Кивнув, не оборачиваясь, Алиса остановилась на самом пороге. — Будь человеком, ладно? — А? Человеком? — Ты понимаешь, о чем я. Просто человеком. — А я и так… — Все-таки она обернулась в надежде разглядеть что-то еще в его глазах, но там по-прежнему стыла пустыня. — Все, иди. И она ушла. Все прекрасно понимая, немного взволнованная, ободренная и раздосадованная. Последнее, впрочем, она испытывала исключительно к самой себе. — Человеком будь… чего бы попроще попросил. Алиса покинула больницу, не желая разбираться в собственных чувствах, и втихую от себя самой завидуя Игорю — лежать в больнице, спать вдоволь, и никаких Бреннингов нет на горизонте. Но зависть вскоре погасла, уступив здравому смыслу — кому, в самом деле, хочется месяцами утопать в депрессии и разглядывать уродливые шрамы по всему телу. Никому не хочется, и Алиса обязательно перестанет чувствовать к этому человеку отвращение и жалость, но только потом. Сейчас совсем нет времени. По пути ей попался напевающий что-то неразборчивое Сан Саныч, залихватски подмигнул и затянул что-то похожее на «Ах, Алиска-ириска», впрочем, ей могло и показаться. Следующее место, которое она посетила, оказалось не таким приятным — всюду стояли железные двери, решетки на окнах, но что еще можно ожидать от психдиспансера? Несчастная суицидница вот уже несколько дней находилась где-то в глубине больницы, и Алиса ничего про нее не знала — ни зачем она полезла на мост, ни имени, ни информации от родных — а ведь, наверное, нужно было с ними поговорить. Алиса ежилась, пока проверяли ее документы. Старые кадки с облезлыми пальмами никак не прикрывали наскоро закрашенных самой дешевой краской стен. Унылый беж на половину стены и обшарпанная, местами соскобленная известка — все это напоминало старую обстановку в детском доме. Уже потом сделали хороший ремонт, но лет до пятнадцати все время казалось, что Алиса вечно лежит в больнице. Там разве что лекарствами не пахло. — На полчаса вас пущу, ясно? — не слишком вежливо проинформировала ее медсестра на входе, и перед Алисой открыли железную дверь. — Мне еще нужно к ее лечащему врачу. — Все там, — она махнула рукой на дверь, и впустила Алису. Там ее ждала другая медсестра — на вид чуть старше самой Алисы, но такая же угрюмая, как и первая. И потянулись коридоры. Точь-в-точь как приемная — унылые и скучные. Различались лишь номера на дверях и пальмы в кадках. И запах лекарств — он был повсюду, терпкий и неприятный. — Вы покажете мне кабинет лечащего врача этой… девушки? Медсестра кивнула, не проронив ни слова, словно молчаливый мифический проводник в страну… сумасшедших. Работать сюда особо не рвались, как и в ЦКМ, разница была лишь в том, что врачам платили хорошо везде, но психбольницы вообще были одним из самых непопулярных мест. А психбольные — нахлебники на плечах общества. Алиса слышала, что в других странах поощрялись научные исследования таких заболеваний, экспериментальные способы