ицы с моста. — Александра, — представилась она. — Присаживайтесь и покажите ваши документы, я должна быть уверена в вашей честности. Требование казалось резонным, и Алиса без задних мыслей показала значок. — Понимаете… мы с ней немного поговорили, и то, что… мне кажется, она попала в секту. — Вам не кажется. Я бы сказала, девочка ведет себя прямо по учебнику сектоведения. — И? Что нужно Варе, чтобы поправиться? И сколько времени? Мне… нужно быть уверенной, что ничего подобного, как в то утро на мосту, не повторится. Я могу поместить ее в интернат, но ведь… она там не сможет, да? Врач покачала головой. — Ни в коем случае! Варе нужна длительная реабилитация в спокойной обстановке и под наблюдением. И думать забудьте о ваших ужасных интернатах! Вон что там происходит — обвалы, дети погибают! Алиса стиснула зубы, неожиданно обнаружив, как ей неприятны все намеки на Горюна. Хоть даже и имя его не прозвучало, но, очевидно, подразумевалось. И Александра из деловой, спокойной женщины вдруг на миг превратилась в одну из тех, кто бездумно комментировал истеричные статьи в интернете. Всего на миг, потом она вновь вернулась к прежнему образу. — А… ну я и спрашиваю — какие ваши рекомендации. Сколько вы хотите ее здесь продержать? Мне нужно… соотнести ваши рекомендации с собственными возможностями. — Я вам напишу, — кивнула она. — Приходите завтра после обеда. Алиса поморщилась. Эта женщина все меньше и меньше ей нравилась. — Послушайте, я работаю в ЦКМ, у меня нет времени каждый день сюда ездить. Напишите сейчас… Или пришлите на почту, секунду… Бесцеремонно схватив чистый листок, она нацарапала латинские буквы. По виду Александры стало ясно, что неприязнь у них взаимная, но Алисе было все равно. Утро стремительно заканчивалось, и ей пора было ехать в контору, а не уговаривать врача исполнять свои обязанности. — И еще… к ней кто-то приходит? Отец или кто-то другой? — Мы пока запретили ее навещать, но отец приходил. У них там большая семья, и мы недолго сможем запрещать посещение. Алиса кивнула и попрощалась, едва не забыв уточнить фамилию Варвары, ее адрес и номер телефона отца. Ему она собиралась звонить — но только позже. Снова позже. Когда Алиса уже перестанет опаздывать? Кожу тотчас же обожгло жаркое солнце, едва она вышла из больницы — погода разгулялась. На миг можно было остановиться и осмотреться, и человеком себя почувствовать — словно в той еще жизни, до ЦКМ. Только на миг, потом зазвонил телефон. Знакомый голос детектива Бреннинга ворвался в солнечный день темным пятном и окончательно все испортил. Хоть она и не дослушала — скинула вызов и внесла номер в черный список. Смотреть больше ни на что не хотелось. Алиса села в служебную машину и попросила водителя отвезти ее в контору. Водитель был недоволен — губы поджаты, отвечал односложно, но понять, в чем дело, Алиса не смогла. А спрашивать не захотела. Поэтому особого разговора у них не получилось, и она заснула прямо на заднем сиденье. * * * После того, как за Марком закрылась дверь, а телефон замолчал, Алиса, от усталости не чувствуя ног, вскипятила чайник и спустилась с ним к Наташе. Та взяла привычку оставаться на работе допоздна и уходить только вслед за Алисой. Зачем — было непонятно, но вмешиваться Алиса не собиралась, не ее это дело. — Может быть, кофе? — спросила она, заглядывая в кабинет. — У меня во рту как будто пустыня. А дела… Почему ты так на меня смотришь? А смотрела Наташа зло, хотя скорее раздраженно, но Алису словно холодной водой окатили. — Ты была у Игоря, — ровно сказала она. — А… ну да. Была. А что… — Зачем? Я зачем здесь сижу? Не для того ли, чтоб отвечать на твои бесконечные вопросы? Не трогай его! Ему и без твоего присутствия плохо! А с тобой… Нет, Наташа, в самом деле, была зла, Алиса оглядывала ее, не отрываясь и решая, что сделать. Ответить или просто уйти. Ссориться? Так у нее не останется ни единого союзника. Но терпения не было, и руки уже начали подрагивать. В самом деле, сколько можно? Какие бесконечные вопросы? Единственное, что Алиса просила у нее — так это работать, и иногда совета. Но ведь это нормально. А Наташа смотрит так, словно ей на шею сели. Контроль над собой всегда терялся незаметно — вот он есть, а вот уже нет. Хоть останавливай себя, хоть не останавливай. — Я думала, — медленно ответила Алиса. — Что ты здесь работаешь. Извини, если ошиблась. — Алиска, ты не понимаешь, кажется… Но она и не собиралась ничего понимать — вышла из кабинета, тихо прикрыв двери, а в холле — и где только силы остались — шваркнула полный чайник об стену. На звук тут же выбежала Наташа, но Алиса уже поднялась к себе и закрылась на ключ, чувствуя, как истеричные, злые слезы застилают глаза. — Идиотство! Идиотство! Чтобы ноги не подкашивались, она упала на стул, запустила руки в волосы и принялась глубоко дышать. Это обычно помогало, но Наташа за дверью не давала сосредоточиться на успокоительных мантрах в голове. — С ума сошла? Ты чего? Открой! — Отстань, — прошипела она едва слышно, больше для себя, чем для кого-то еще. Потом контроль вконец утек из ее рук — дыхание не помогало, мысли не помогали, а уж испуганная Наташа, мгновенно сбавившая тон, не помогала тем более. Долгие минуты истерики грозили вымотать Алису окончательно. А она до сих пор знать не знала, ни кто такая Калика, ни что происходит в семье Варвары. А ее ли это дело? Ликвидаторы вроде бы не должны заниматься работой службы опеки. А может, и занимаются — Алиса давно и вконец запуталась. — Я не хотела тебя расстраивать, прости меня. Ну чего ты плакать удумала? — Оставь… меня в покое, ладно? — как можно более членораздельно попросила Алиса. — До завтра. Не лезь. Потом она положила голову на сложенные руки и расплакалась, давая себе волю. Всхлипывала, рвано вдыхала воздух и непрерывно себя жалела. Наташа все же ушла, сперва некоторое время раздумывая и пытаясь ее успокоить, но ушла, оставив Алису в желанном одиночестве. Алиса долго так сидела — уже окончательно стемнело, и вокруг конторы зажглись уличные фонари, заорали проснувшиеся ночные птицы, стих гул машин. Ночь наступала медленно — тихая, спокойная, как раз то, что было нужно. Алиса казалась себе опустошенной и ни на что больше не способной — ни вернуться сюда завтра, ни думать о девчонках с моста, ни о Горюне, из-за которого-то все и случилось, не способна она была и испытать стыд от своего срыва. В самом деле, чего она распсиховалась? Наташа была абсолютно права. Но стоило вспомнить злые слова, как слезы снова подкатывали к глазам. Это было глупо. Очень глупо — все ее поведение. Кажется, Алиса ошибалась во всем, к чему только приступала. И дальше будет ошибаться — постоянно, кто бы в этом сомневался. Она все-таки поднялась со стула, ощущая в голове тупую боль, а слипшиеся от слез глаза, казалось, уменьшились раза в два. И смотрели в разные стороны. Наверное, именно поэтому, когда Алиса вышла из конторы, заперла за собой дверь и достигла темного тротуара, сопротивляться напавшему не смогла. Занятая исключительно собой, Алиса не заметила следовавшей за ней машины и, когда ее запихнули внутрь салона, ничего не успела даже сообразить, только машинально выругалась. А на переднем сиденье, обернувшись к ней, сидел детектив Бреннинг. Улыбался и выглядел донельзя довольным. — Какой приятный сюрприз, Чернова. Не ожидал вас увидеть так скоро. Хотя, погодите, кажется, ожидал, только у себя в кабинете. Ее быстро обыскали, и мобильный телефон оказался в чужих руках, как и рюкзак. А Алиса смотрела на Бреннинга с отчаянием и с еще большим ужасом представляла, как вскоре глупо расплачется прямо на его глазах. Почему она такая идиотка? — Но раз так вышло, не составите нам компанию? Мы на вечеринку едем. Вы выйдете славным ее украшением. Машина тронулась, и Алиса незаметно огляделась. Кроме нее и детектива в салоне сидели еще двое: один — огромный, тот, кто ее затащил, и второй хмуро вел машину. Дверь, естественно, заперли сразу же, как она оказалась в машине. — Это похищение, — заикающимся голосом пролепетала Алиса, лихорадочно пытаясь найти в голове хоть остатки спасительных мыслей. Но там был только страх. Парализующий все ее тело и волю. — Или мы можем договориться. Я вижу, вы очень устали, но не переживайте. Вам не нужно много говорить. Просто подпишите. На колени упал лист бумаги и ручка. Что там было написано, Алиса не знала, но догадаться было не сложно. — З… зачем вам это? — Не трать время, подписывай, пока мы не выехали из города. Иначе будет поздно. Как Алиса Чернова появилась неизвестно откуда, так и исчезнет неизвестно куда. Считай, у тебя два квартала осталось. — Меня будут искать… Эдуард будет… — Будет. И что? У меня есть алиби, а машина эта в угоне числится, Чернова, еще раз говорю, не трать время, или мне расписать, что с тобой будет на вечеринке? — Но… но он умрет! Я не могу! Умрет же, вы что, не понимаете? Зачем вы его убиваете? Бреннинг снова обернулся к ней. — Он умрет в по-любому, а у тебя есть выбор. Вернее, его уже почти нет. Ты ведь сама понимаешь, что я добьюсь своего в любом случае. Только сейчас я еще могу тебя отпустить, а потом — нет. У тебя глупый выбор, Чернова: немного замаранная совесть или твоя жизнь. Кажется, правильный вариант настолько очевиден, что уже дальше некуда. * * * Алису высадили у дома, и ни шага больше она сделать не смогла. Стояла в темноте с пустотой в голове и пустотой в сердце. Не ве