— Если бы я хотела изменить тебе, то давно бы это сделала, даже не выходя из дома, — утверждала она, но на мужа ничего не действовало.
Они вроде бы находились визави, но были друг другу чужими. Они вроде бы занимались страстным сексом, но ничего не чувствовали. И вот парадокс: у Хайди после было множество мужчин, а что такое любовь она не знала. Именно поэтому ей сейчас двадцать девять лет, а она осталась одна, напрасно растрачивая свою страсть на недостойных мужчин. А когда страсть закончилась – закончились и мужчины.
Хайди до мозга костей азартна. Она часто испытывала новоиспечённых поклонников на прочность. Азарт её проявлялся не только на мужчинах, но и в таких играх, как: покер, шахматы. Хайди любила играть на деньги, и чем больше ставка – тем лучше. Единственное отличие от остальных азартных игроков – умение вовремя остановиться и произнести, на первый взгляд простое: «Нет», но почему-то очень многие боятся данного слова. Возможно, тем самым эти люди не хотят ставить других в неудобное положение своим отказом.
Её личная жизнь невероятно бурная. Из Израиля она бежала в Америку, где в очередной раз вышла замуж за мужчину, вдвое старше. Дело в том, что он работал на секретную службу, о чём сначала не знала даже сама Хайди.
По прибытию в Нью-Йорк девушка молча бродила по наполненному людьми аэропорту. Ведь она совершенно не знала город, только язык, и то не очень. Родственников в Америке не было, а в аэропорту происходила какая-то вакханалия. Все ходили туда-сюда, толпились, хорошенько проезжались колёсами чемоданов по ногам.
Хайди удалось выловить небольшую забегаловку в аэропорту, на ряду с другими кафешками и дешёвыми магазинами. Она заказала всего лишь кофе, даже слишком горький на вкус. Но выбора не оставалось. Когда ей не хватило буквально пятнадцать центов, то официантка чуть ли не подняла скандал, если бы не вмешался он – на тот момент одновременно будущий и бывший муж Хайди. Мужчина сидел за соседним столиком и, облокотившись на руку наблюдал за тем, как же грациозно Хайди пьёт кофе. Её чисто классическая внешность напомнила ему актрис 1930-1940х годов, коих он много раз видел в старых, чёрно-белых фильмах. Он не отрывал взгляда от её изящного профиля, а сердце и вовсе упало в пятки, когда она посмотрела на него, ощущая на себе пристальное внимание. В свои на тот момент двадцать два года Хайди привыкла к ухаживаниям от мужчин, но ни одному так и не удалось затронуть самые тонкие струны её ранимой души. Её маленький, точёный нос гармонировал с большими, зелёно-голубыми глазами (что встретишь крайне редко). А каштановые, закрученные локоны спадали с плеч, словно водопад.
Хайди поднесла к губам кружку с кофе и сделала глоток, после чего негромко пискнула, так как кофе оказался слишком горячим и горьким, что погрузило её в не самые лучшие времена, проведённые в Иерусалиме. Кто-то спросит: почему она сбежала именно в Америку? Ответ прост. Её мать наполовину американка, наполовину еврейка, она научила дочь многим языкам мира. Так, Хайди свободно разговаривала на: испанском, иврите, арабском, английском и немецком. Тем не менее, акцент замечался в её голосе, но он ничуть не мешал, а даже наоборот, придавал манящему, мягкому голосу ещё большей изысканности.
Когда Хайди наконец допила кофе, до сих пор чувствуя, будто язык горит диким пламенем, порылась в кармане своего жакета. Она переводила взгляд с ладони на чек, по несколько раз пересчитывая и откладывая монеты с ладони на стол с заметным акцентом: «Рьаз, два, трьи…». После пятой попытки посчитать Хайди поняла, что ей не хватает, только не знала сколько. Постепенно она начала раздражаться и принялась считать на иврите, причём настолько громко, что все в забегаловке обратили на неё внимание. Она снова собрала в горсть монеты и принялась по одной откладывать.
По итогу она обхватила щёки ладонями, которые горели не хуже языка. Хайди совершенно не знала: что делать, куда идти, где заработать денег быстрым способом, хотя бы на первое время. Сломя голову она уехала в Нью-Йорк, не думая о последствиях и действуя, скорее, на эмоциях.
Так она долго просидела в душной забегаловке, смотря в пустой стакан из-под кофе. Люди выходили и заходили, за это время было объявлено множество рейсов, а Хайди всё так же сидела до самого закрытия. К вечеру аэропорт немного опустел, людей стало значительно меньше. Лишь единицы сидели в зале ожиданий рядом с огромными, тяжёлыми сумками в ожидании своего рейса. Ближе к ночи здесь царила особенная атмосфера: чуть приглушённый свет, звук улетающего самолёта, одинокие люди с полузакрытыми глазами. Тишина и благодать.