В лесном сумраке гордо, не склоняя тяжёлой головы стоял кошмар его прошедших детских лет. Огромный лис, в пурпурном балахоне. Изодранный веками плащ ниспадал с его широких плеч, укрывая промозглый покров земли. В тонких лапах он держал древесный посох, по всей длине которого искусными руками мастера были выструганы разнообразные истории.
Вот ветхий фургончик странствующего фокусника едет по просёлочной дороге, постепенно растекаясь молочным туманом по окрестным землям. А чуть поодаль примостилась высокая башня, из которой падает растрёпанная девочка в объятия тернового цветника. Ещё дальше – три незрячих крысолова ходят в бессчётный раз по кругу, вынюхивая длинными носами свою шуструю добычу…
Много разных историй хранил древний, как полночь, посох. Всех и не разглядеть.
Но парень и не хотел их рассматривать. Он уже знал кто перед ним… Усмехается улыбкой, что подобна оскалу обезумевшего зверя, готового в любой момент кинутся и растерзать врага.
– Приветствую тебя. – Промолвил он, протягивая лапу. Но путник, не смея оторвать взгляд от хитрой морды зверя, не протянул руку в ответ. – Надеюсь, тебе известно моё имя?
– Сэр Лис… – Едва слышно предположил парень, всё ещё стоя на коленях.
– Меня и так зовут. – Кивнул он, прищурив жёлтые глаза. – Видать, мудрые люди рассказали тебе о хранителе лесном.
– Старухи что-то там болтали... – Невнятно пролепетал тот, однако лис всё прекрасно слышал и усмехнулся:
– И старухи бывают мудрыми, как видишь. Что ж они тебе такого рассказали, что при в взгляде на меня ты дрожишь, как перепуганный крольчонка? Должно быть, ты представлял меня, великого лесного стража, другим… Каким-нибудь горбатым уродцем, с кожей словно торф болотный, переломанными пальцами и гнилыми зубами… Или вообще не представлял?..
Однако путник ничего не отвечал. Его всего, с ног до головы, встряхивало мелкой дрожью, глаза налились кровь, а обычно острый язык стал тяжелее раскалённого свинца.
– Храбрец ты только перед теми, кто слабей тебя! – Яростно воскликнул лис, указывая острым когтём, на испачканный в крови рыжий комок у ног парня. – Лучше встань передо мной… – Но путник только немного попятился назад. – Знай, я ненавижу трусов больше чем глупцов. Всякий кто забрёл сюда, будь он трус или глупец, – мой враг. Не будь же мне врагом вдвойне…
Подчиняясь страху, он поднялся, но тут же осознал свою ошибку. Чем быстрее поднимался он на ноги, тем выше и огромней казался древний лис.
– У страха велики глаза! Ведь так?! – Громко рассмеялся он, и смех его обернулся страшным, способным заставить низко кланяться вековые древа, ураганом. – Взгляни на себя со стороны. Трусливый, глупый мальчик, что пришел за страшной сказкой сэра Лиса в старый лес. И найдёт он то за чем явился! Только стоит знать – сказки мои не бывают добрыми. Поверь. Это я как старый друг сказать тебе могу…
– Ты мне не друг! – Неожиданно для себя самого, громко он воскликну.
– О, ты прав. – Белоснежным оскалом блеснула улыбка лиса.
– И я тебя не боюсь!
– О, ты лжёшь.
– И этот день в истории оставит кровавый отпечаток… Но не моей кровью, а твоей, проклятый зверь! – Он быстро потянулся за ружьём, надеясь покончить с злой легендой раз и навсегда. И без того бледное лицо парня, стало белее сливок, когда оружия не оказалось на привычном месте.
– Ты ищешь это, мальчик? – Вдруг поинтересовался лис, слащавым голоском.
Путник поднял глаза и увидел, что лесной колдун протягивает ему сухую ветку ели.
– Ты смеёшься надо мной?
– Смеюсь. – Признался он, превращая ветвь в щепотку пыли. – Так смеют смеяться лишь умелые злодеи. Такие как я и ты…
– Я не убийца и не злой колдун! Ты не смеешь называть меня злодеем, образина! Я честный парень! Знай, каким бы не был человек, но столь мерзкому отродью, подобному тебе, ему не стать вовек!
– Ты прав и лжешь одновременно. – С улыбкой молвил лис, взглянув на небо. – Ты не колдун. И это верно. – Сказав это, его хитрая усмешка уступила место уродливой, не с чем не сравнимой гримасе… – Однако, лжешь, сказав, что не убийца ты! Убиваешь ты… Не глядя, без сожаленья и труда. Ничего тебе не стоит содрать с несчастных шкуру, а их плоть придать на поруганье всем насмешливым ветрам! Тебе нет дело до того, как горько плачут дети, теряя мать свою. Как, надрываясь от рыданий, метаются возлюбленные, навсегда лишаясь возлюбленных своих. Как громко взвывают старики, теряя всю родню. Тебе нет дела до их плача, тебе нет дела до их горя, ведь ты чист, как ясный день весны!