В областном отделе народного образования мне предлагают работу в отделе национальных школ, поскольку я знаю польский язык. Тут много вильчан работают инспекторами, инструкторами, методистами. Вообще, куда бы ни пришел, всюду предлагают работу, работу и работу. Признаться, даже не верится, что для всех есть paбота. Я помню, сколько лишних рук было в моей Пильковщине, на Мядельщине. А что уж говорить про наши Восточные Кресы!
29 октября
В небольшой комнате мы живем втроем: Канонюк, Милянцевич и я. На всех нас две кровати, стол, этажерка и одно кресло. Больше в этой комнате ничего не может уместиться. Сплю на столе. Такое же положение и у Любы, и у Ендриховских, и у Дембинских, и у Петрусевичей, и у Штахельских. Ничего не поделаешь. Вилейка не Вильно.
Вместе с Езосом Кекштасом целый день отбирали книги для школьных библиотек. Наверно, их свезли в пустые комнаты областного отдела народного образования со всей Вилейки. На некоторых книгах были экслибрисы, подписи их былых владельцев, печати: адвокат, доктор, комендант полиции, майор, судья… Тут даже из отходов можно было бы подобрать и себе хорошую библиотечку. Сколько разных журналов, годовых комплектов газет, брошюр! Потом, когда понадобится, их и со свечой не сыщешь. Беда только — некуда их девать. Я взял «Клима Самгина» на польском языке и несколько номеров журнала «Аркады».
30 октября
Работаю с Лю в редакции нашей областной газеты. Я — литработинком, она — машинисткой. Работы у меня не очень много, но, видно, в редакции придется сидеть целый день — править материалы, писать корреспонденции, отвечать на письма. Особенно много в наш отдел культуры поступает стихов. Приходила в редакцию Ганна Новик, с которой я наконец-то познакомился лично — переписывался я с ней давно. Она очень интересный человек. Работает сейчас в сельсовете, целый день занята. Призналась, что за стихи и взяться некогда. А жаль. Я бы послал ее учиться. Сейчас есть кому агитировать за советскую власть, хотя Ганне кажется, что без нее в Куренце власть эта не сможет укрепиться и победить. На прощание достала все же из портфеля два своих стихотворения. «Делайте с ними что хотите»,— сказала и уехала. Я прочел стихи, и правда — над ними еще работать и работать.
2 ноября
На адрес редакции пришла открытка от наших слонимских поэтов. Они интересуются, что я делаю, над чем работаю. Пишут, что уже «активно включились в строительство новой жизни». А я вот и не знаю, включился я или нет. Требуют, чтобы я им прислал адреса всех западнобелорусских поэтов и писателей. Где я их возьму? Все адреса остались в редакциях виленских журналов. Там их и нужно искать.
Из Долгинова приехал В. А. Сосенский. Рассказывал, что когда-то он был связан с «Нашей нивой». Хвалился, что вывел в люди своего соседа и земляка Змитрака Бядулю, познакомив его с сотрудниками этой газеты. И сам он писал когда-то стихи, заметки, очерки. Самобытный человек, и язык его белорусский сочный, богатый, хоть учился он только несколько лет, и то в еврейской духовной школе. Хотелось мне дольше поговорить с Сосенским, который хорошо знает многих наших писателей старшего поколения и даже некоторых моих родичей в Докшицах и Кривичах, но меня позвали к редактору, и я вынужден был с ним попрощаться.
Собираюсь поехать на строительство дороги Вилейка — Молодечно, чтобы написать очерк или стихотворение для нашей газеты. Я был уже несколько раз на многих участках народной стройки. Во время последнего рейда испортилась наша машина, и я ночевал в Красном, потом поездом, с пересадкой и разными дорожными злоключениями добирался домой. Очерк мой на материале этой поездки редактор забраковал, так как я не показал в нем безграничного энтузиазма строителей. А какой мог быть энтузиазм, если непрерывно моросил холодный дождь и на всей трассе всего несколько подвод работали на подвозке камня. Может, и новый мой очерк ждет та же участь. Никак я не могу уловить нечто неуловимое, что дает газетным очеркам других сотрудников зеленую дорогу на страницах нашей газеты, хотя и мало что остается от них в памяти.
Приходил ко мне один из начинающих поэтов.
— Расскажи,— говорит,— как писать стихи.
— Как писать,— отвечаю,— я и сам не знаю. Могу только рассказать, как писали другие или как не нужно писать…
Ушел недовольный.
Познакомился со своим соседом — Иваном Ивановичем Янушком. Он привез мне из Глубокого, где разбирал архивы дефензивы, мою фотографию, сделанную еще в мае 1933 года.