Угостив меня перловым супом, оставшимся, видно, от обеда. П. начал возиться у радиоприемника. Долго не мог поймать Минск. А когда поймал, мы услышали только гул Красной площади и бой кремлевских курантов.
Возвращаясь на свою холодную квартиру, чтоб сократить дорогу, начал сочинять какие-то стихи.
Белые стены военной тюрьмы на Антоколе, всегда щедро освещенные фонарями, показались мне громадным листом бумаги. Хотелось написать на нем стихотворение, да такое, чтоб прожгло их огнем, чтобы никогда не смогли его стереть часовые.
15 декабря
Выписка из «Курьера виленского»: на съезде польских учителей в Вильно директор семинарии Матушевич сказал, что регулярное посещение школы тут, на Северо-Восточных землях, является не только вопросом школьного образования, но и вопросом общественно-государственного значения. Призывал «вальчить» — бороться за польскую культуру на границах государства. Вот она — одна из главных причин, почему родители, дети которых не посещают школу, наказываются штрафами. А у нас некоторые наивно полагали, что паны стараются дать образование белорусским детям!
17 декабря
Сегодня были довольно далеко за городом. С товарищем А. ездили к его родителям. Ночь застала нас в дороге, в семи-девяти километрах от хутора, до которого по снежной целине да по крутым понарским перевалам едва дотащила нас замученная коняга случайного возницы-литовца.
Родители А., узнав, что я когда-то вместе с их сыном сидел в Лукишках, очень радушно встретили меня. Вместе с нами усадили за стол и нашего возницу. Он оказался знакомым хозяина и, узнав, что мы свои люди, отказался взять деньги за подводу, да еще и пригласил, если снова случится быть в их местах, наведаться и к нему.
19 декабря
Вчера умер в Варшаве Альберт Радзивилл, «XVI ординат Несвижа, XIII — Клецка, граф Миры, кавалер Мальтийский», один из тех проклятых магнатов, что на труде и крови нашего народа нажили себе неисчислимые богатства и привилегии. Неужели минует его ад? Уж очень взялись все святые отцы молиться за его душу, за отпущение ему грехов…
У С. одолжил годовые комплекты украинского журнала «Окна» (1930-1932) и несколько новинок советской литературы. Трофим советует мне, чтоб прочнее легализоваться, поступить на какие-нибудь курсы по подготовке к экзаменам на аттестат зрелости.
Сегодня разговаривал с Франуком Г., который связан с этими делами. Обещал помочь, предложил даже ходить на репетиторские занятия к нему.
24 декабря
У всех у нас праздничное настроение. После стольких усилий вышел наконец первый номер газеты «Наша воля». Всю ночь в студенческой комнатке редактора В. Склубовского надписывали адреса. Утром погрузили весь тираж на извозчичьи сани и отвезли на почту. На Татарской улице, у подъезда дома № 15, где помещается редакция, уже второй день крутится какой-то подозрительный тип. Видно, выслеживает, собака!
После бессонной ночи мороз кажется более сильным, чем показывает термометр на вокзале, куда я на минуту забежал погреться. Улицы, дома, люди, деревья и даже ветер — все, казалось, закоченело.
25 декабря
Нужно будет покопаться в Белорусском музее,— может, там удастся найти какие-нибудь произведения малоизвестного поэта-самоучки Морозика. У С. я узнал только, что он как будто читал на белорусском языке свои стихи при открытии памятника Екатерине в Вильно и что ему покровительствовал тогдашний редактор газеты «Северо-Западный край». Этот С. — ходячая энциклопедия. Все, черт, знает.
27 декабря
По случаю изменения программы белорусской хадеции набросал несколько строк сатирического стихотворения:
Ксендз на сутану напялил дерюгу,
Даже не брезгует лапти носить,
Брюхо он стал подпоясывать туго,
Лишь бы дурман свой повыгодней сбыть.
В студенческом союзе поспорил с каким-то эндеком из-за белорусского языка. культуры. Не перестаю удивляться тому, что люди, которые еще вчера находились в такой же ситуации, как мы сегодня, сами становятся душителями, угнетателями других народов. Впрочем, особенно удивляться нечему; допусти только к власти некоторых мракобесов с Завальной улицы [13] и из других белорусских шовинистических зверинцев — и они, наверное, делали бы то же самое.
В последнее время, когда принимаюсь за новое стихотворение, почему-то возникает тревожное чувство, что мне его не дадут закончить. Поэтому зубную щетку и мыло на ночь кладу на всякий случай в карман пальто.