Сегодня долго сидели с Герасимом над газетными материалами. Достал для него Третьякова и Бабеля. До Погулянки шли с ним вместе. Потом расстались. У него особенное умение одеваться и выглядеть «как все». Я шел по другой стороне улицы и не мог отличить его от других прохожих.
Вечером со своим товарищем-гимназистом зашел ко мне М. Минкевич. К сожалению, не было у меня для них интересной литературы, кроме нескольких газет Народного фронта.
Переписываю рассказ Стаха, который хочу вставить в свою «Нарочь».
«Не знаю, сколько времени, удрав из-под конвоя, пролежал я в Гатовском бору, израненный и обессилевший. Лес, что шумел надо мной, казался мне черным. В сухом опаде хвои копошились муравьи. Несколько всползло мне на руку. И вот тут впервые охватил меня страх: я их видел, но не чувствовал их прикосновения».
12 марта
Дядя Рыгор, Михась Василек и я были у Здановских. Они приняли нас очень сердечно. Дядя Рыгор — их старый знакомый. Жена Эдмунда Здановского, пани Боля, маленькая, смуглая, с красивыми и умными глазами женщина, начала возиться с фотоаппаратом, чтобы нас сфотографировать. В их художественной мастерской все стены увешаны портретами писателей, артистов, композиторов, чудесными пейзажами Виленщины и особенно моего Наднарочанского края. Несколько интересных пейзажей хозяева подарили нам для наших журналов.
Здановские понравились и Васильку.
— Видно, хорошие и культурные люди,— сказал он, когда мы позже шли на встречу с Павликом.— Среди стольких портретов — ты заметил? — ни одного держиморды.
14 марта
Получил пригласительный билет на «Вечер белорусской поэзии и песни», который состоится 15 марта в зале Снедецких.
Вчера, наверно, простудился, пока прочитал в витрине весь номер газеты «Илюстрованы курьер цодзенны». Голова прямо трещит. Только бы перед вечером не свалила меня какая-нибудь хворь!
Перелистал новый сборник стихотворений Н. Давно уже он в поэзии ничего не открывает. В лучшем случае продолжает делать то, что делали когда-то, только гораздо лучше, его предшественники. В его стихах столько старого реквизита, начиная с рифм, ритмов и образов, что не нужно быть пророком, чтобы предсказать подобной поэзии недолгий век. Да и вообще надо признать, что надежда нашей литературы не в тех, кому справляют сегодня громкие юбилеи, а в тех, о ком еще пока нельзя говорить во весь голос.
В одежке литературных произведений у нас существуют две меры: одна — белорусская, другая — европейская. Согласно первой — все выдающиеся, все классики. Согласно второй… Второй пока что и мерить некого. На сборник Н. можно было бы написать очень короткую рецензию: читать советуем только тому, у кого есть несколько лишних часов…
Квартирная хозяйка принялась меня лечить наваром липового цвета. Мы с Сашкой выпили целый чайник этого довольно приятного душистого зелья.
15 марта
Навестили меня знакомые хлопцы из Сватков. Рассказывали, что их вызывал комендант полиции, уговаривал не выписывать «Нашу волю», потому что это газета коммунистическая. И еще две новости с моей Мядельщины: первая — кто-то повыворачивал все кресты на Кальварии; вторая — о неожиданном банкротстве сватковского Янкеля, в корчме которого — как говорила старая погудка — когда-то Иуда пропил свои тридцать сребреников, а выходя, оперся о стол, на котором так и остался черный, будто выжженный, след его пальцев.
Нужно было бы написать что-нибудь про эту корчму, в которой мы с отцом часто останавливались, когда ехали в Княгинино или в Вилейку или на престольный праздник.