Как не дрогнул из них ни один…
Стихотворение это посвящено М. Горькому и было напечатано в «Правде». Я его выучил на память, потому что газету вынужден был оставить у друзей в одну из памятных для меня ночей на Долгиновском тракте, когда я возвращался с очередной подпольной встречи. Тем, что я, голодный и больной, тогда не замерз и добрался домой, я обязан, говоря высоким стилем, поэзии: всю дорогу читал вслух стихи своих любимых поэтов. И хватило мне их до самой Пильковщины.
Что-то у меня, как у Швейка, всякая мелочь вызывает воспоминания, они, в свою очередь,— ассоциации, и я незаметно удаляюсь от главной темы, забываю о событиях дня.
А день закончился довольно прозаично: получил повестку — следователь снова вызывал меня на очередной допрос.
В окна барабанят серые капли дождя.
28 августа
Не убирая раскладушки, пододвинул свой стол-табуретку и взялся за стихи. Перевожу Бруно Ясенского — «Песня машинистов».
Чертовски трудно переводить, не имея под руками хорошего белорусского словаря. А из-за отсутствия диалектных словарей просто невозможно выбрать самое близкое, самое точное слово. Все мы пишем, пользуясь очень ограниченной территорией привычной с детства речи, и поэтому, наверно, так затянулся у нас процесс формирования белорусского литературного языка. Правда, процесс этот идет непрерывно.
Вчера на базаре слышал, как разговаривали две крестьянки, раскладывая принесенные на продажу сыры, масло, грибы:
— А что, был у вас на этой неделе дождь?
— Прошел, слава богу. Да такой спорый, такой живой, аж земелька повеселела.
На плите, слышу, закипает чайник. Нужно сходить за хлебом и селедкой. А что, если сегодня пан Ётка откажется дать мне в кредит?
29 августа
На Завальной у магазина «Зингера» меня остановил Д. Я давно уже его не видел. Оказывается, он был в Каунасе, встречался там с литовскими писателями. Он с восхищением говорил о картинах Чюрлёниса, о его знаменитых циклах «Зодиак», «Сотворение мира» и других… Чюрлёнис для меня — один из наиболее загадочных художников. В какие закоулки своей души погружался этот человек, чтобы вывести на свет, показать миру эти образы-символы, образы-ключи от какой-то тайны?
До встречи с Кастусем у меня еще оставалось добрых два часа. За это время я успел обойти почти все газетные стенды. Не уверен только, что это самый дешевый способ знакомиться с прессой, потому что за несколько месяцев я, как правило, снашиваю самые крепкие подметки. В дорогу на Валокумпию взял с собою Гёте, которого, признаюсь, не особенно люблю, хотя и знаю, что он принадлежит к числу самых выдающихся поэтов мира, что на Олимпе он восседает рядом с богами и т. д. Вероятно, мне отбили охоту к его стихам в гимназии — слишком много их нужно было заучивать наизусть, разбирать, а с немецким языком жил я в полном разладе, да и свои стихи уже начинали бродить в голове и все меньше оставляли мне времени на зубрежку.
Сегодня в театре «Лютня» — балет Парнеля. Жаль, что в эти дни некогда было пойти на него.
30 августа
Вычитал последние листы корректуры своего «Журавинового цвета». В сборник включил несколько отрывков из поэмы «Нарочь», поскольку мало надежды, что ей удастся выйти отдельным изданием. Занес корректуру дяде Рыгору (он шефствует и над этим, и над вторым моим сборником) и пошел в Ново-Вилейку, где должен был встретиться с П. За городом догнал толпу деревенских молодиц. Они шли босые. В платочках и в корзинках вместе с баранками и разными гостинцами детям несли свою обувь. На Виленке возле перепада плескались в воде рыбаки.
Кто-то на извозчике обогнал меня. Лицо как будто знакомое. Где я видел этого человека? Извозчик то удалялся от меня, то плелся медленно, давая мне возможность era обогнать. Странный ездок. Может, мне лучше вернуться, хотя при мне ничего компрометирующего, кажется, нет. Только в записной книжке несколько выписанных из книг и газет цитат для своих заметок.
…Послушай, боже, своих сыновей,
Пошли нам ночку длинных ножей,—
это из эндекской молитвы.
…«Интернационалист, который признает только свой язык…»
…«Я смотрел на нее, как на первую корректуру своего сборника». Мое.
…«Я только теперь осознал, что я, бездомный бродяга, встретившись с нею, стал самым богатым человеком на свете». И это мое.
…«Перед великим поэтом станем на колени, как перед явлением редким, светлым и чудесным, но не позволим ему остаться среди нас». Выписал из Платона.
…«Паны напрасно строят тюрьмы, ставят виселицы. Там, где одни господствуют, а другие прислуживают, одни роскошествуют, а другие терпят, где одни пользуются просвещением, другие живут в темноте,— там нужда, отчаяние, месть вложат в руки человека головню, меч, топор». Слова Канарского, расстрелянного 27 февраля 1839 года царскими жандармами.