6 июля
В рукописный фонд Белорусского музея отнес очередную порцию грипсов — тюремных стихов. Нужно будет посоветоваться с Кастусем, что с ними делать. Маленькое утешение, что, спасенные из тюрьмы, они, как забальзамированные, будут лежать в музее. Ищу июньский номер «Литературы и искусства». Слышал от Я. Шутовича, что там напечатана остроумная статья-памфлет Михася Лынькова «Про некоторых Угрюм-Бурчеевых, или Приключения одного Лингвиста».
Легенда нашего времени: Маркони будто бы покончил самоубийством, чтобы только не отдать Муссолини открытые им лучи смерти.
Снова получил длиннющее письмо от X. Эпистоломания его стала хронической болезнью. Когда-то советовал ему писать только о делах серьезных — о других будет у нас время поговорить и на том свете.
Почти полдня провел в Бернардинском парке. В ожидании Кастуся я примостился на скамейке, возле какого-то толстого и круглого, как дождевик, клерика, который сидел, углубившись в свой бревяж. И я стал просматривать последний номер «Сигналов», время от времени поглядывая на аллею, где играла орава детей и проплывали тени облаков. Они были тяжелые, серые, похожие на военные корабли, которые я видел недавно на Гданьском рейде.
Сегодня долго говорили с Кастусем о нашей будущей работе. Пришли слухи из Франции, что партия будет восстановлена. Но сколько уже было подобных слухов!
Начитавшись Гейне и Виткацкого, принялся за сатирические стихи. Сатира иногда помогает более ясно увидеть свои мели, последние станции отживших свой век литературных направлений.
Все больше убеждаюсь, что поэма моя распадается на части. Мне их и скреплять не хочется. Я даже не переживаю своей неудачи. Думаю, что некоторые лирические отступления могут существовать как отдельные стихи. Ломаю голову: какой должна быть новая эпика? Анахронизмом веет от поэм, в которых зарифмованы одни события. Да и в современной лирике происходят тектонические сдвиги. Я не могу их еще определить, очертить их границы, но уже чувствую в творчестве некоторых современных поэтов. Видно, конфликты и баталии между классицистами и романтиками, романтиками и позитивистами были далеко не последними боями на литературной ниве. Да, видно, не конфликтов, не соревнований нужно бояться, а отсутствия их.
Получил подстрочники двух стихотворений Д. Пампутиса. За последние годы я немного лучше узнал литовскую поэзию. Самое интересное, что у наших соседей начала развиваться и проза (А. Жукаускас, И. Радзюлис, П. Свигра, В. Русакайте), чего нельзя сказать о нас. Интересная статья о литовской литературе появилась в «Сигналах» (15/III 39) Ионаса Дагыса (Каросаса). Если преимущественное развитие поэзии перед другими жанрами — явление, характерное для всех молодых литератур, так что-то уж очень затянулась наша молодость. Никак не можем повзрослеть. А пора.
От украинских друзей получил два тома М. Черемшины и несколько тетрадей «Истории украинской культуры»; она, кажется, начала выходить в 1936 году. Кирилюк пишет, что скоро выйдет антология украинской поэзии «Пятьдесят лет по эту и ту сторону Збруча».
Сегодня наш хозяин пан Шафъянский, придя из своего учреждения, рассказывал, что их инструктировали, как спасаться во время воздушной тревоги: нужно копать окопы на огородах, скверах, бумажными полосками заклеивать окна, запасать ведра с песком и водой, багры, лестницы для тушения пожаров. Слабое это спасение при современном уровне техники уничтожения, когда шквал артиллерийского огня (я видел это в кино) сметает все я а своем пути. Роль солдата низведена до роли мишени, предназначенной для того, чтобы своей грудью остановить пулю. Расстояние между жизнью и смертью сократилось в сотни раз.
Перед сном перечитал — уже в который раз! — одну из самых трагических колыбельных — «Колыбельную» Ф. Богушевича.
Наметил программу-минимум на завтра: прочесть сборник стихотворений Н. Кубинца «На новый рубеж» и, вооружившись словарем, «Вечный день» Г. Гейма.
7 июля
На Погулянке гремит военный оркестр. Кажется, Платон говорил, что музыка плохо влияет на духовное развитие. Наверно, он имел в виду военную музыку. Видно, и в Древней Греции перед битвой играли трубы…