А в мыслях была она, только она...
Более ста лет назад впервые здесь поселился его прадед, Никифор Буравлев. Саженного роста, чернобородый, дикий. Откуда пришел этот человек - никто не мог взять в толк. Ходили слухи, будто он из беглых. Словили его и продали князю Баранову. А тот для усмирения женил бедолагу на крепостной красавице Анисье и поставил в лесники. Крестьяне опасались угрюмого сторожа, верстой обходили его кордон.
Но неспроста князь сосватал красавицу Никифору, тайную думу держал. Однажды прикатил он к сторожке и приказал:
- А ну, Никифор, на Большую поляну сходи, накоси травы. Лошадь притомилась, а там трава густая, сочная.
Никифор только что сошел с крыльца, а князь тотчас дверь на засов и к Анисье. Глаза, словно маслом смазали, заблестели, а самого в дрожь кинуло. Притянул Анисью к себе, кофточку расстегнул на груди и, задыхаясь, зашептал:
- Л-люблю...
Одного не учел он: крепки оказались плечи у лесника. Налег тот на дверь и - запора как не бывало. Не успел князь и трех слов сказать, через порог шагнул Никифор.
- Накосил, ваше сиятельство, травы, да только связать нечем. Вот, пожалуй, это сгодится. - Ухватил он князя за пояс и потащил из сторожки.
Не сдобровать бы князю, если бы не кучер да лакей...
В Никифора пошел и его сын, Касьян. Такой же рослый и плечистый, такой же молчун. В его обходе никто дерева не срубил. Даже лыко содрать боялись. Может, он так и прожил бы спокойно до своей смерти. Но неожиданно пришла беда. Проигрался молодой князь в карты, задолжал. Решил он продать барышнику лес на выруб. Приехал к Касьяну и говорит:
- Хочу лес напоследок посмотреть. Завтра купчую буду подписывать.
Повел его Касьян по чащобам да топям. Стемнело, поднялся туман. Сбились на болото. Стал князь замечать, будто нарочно Касьян завел его сюда. И впрямь, трясина засасывала ноги.
- Спаси, Касьян! Век помнить буду, - взмолился князь. - Денег дам.
- Видно, одной нам смертью, ваше сиятельство, помирать. За посулы спасибо. Сыт ими по горло. А лес жить будет...
С тех пор и назвали то болото Касьяновым бродом, высокий берег реки, где стояла сторожка, окрестили Чертовым яром. Стали обходить и объезжать его. Это не огорчило сына Касьяна - Ивана Буравлева. В сторожке он без опаски принимал беглых каторжан, укрывал от ареста политических. В годы Отечественной войны, когда сюда пришли немцы, Иван Касьянович переправлял за реку раненых партизан, доставлял в отряды еду и патроны. Гитлеровцы дознались, схватили его, требовали выдать партизан, но так ничего и не добились, расстреляли вместе с женой.
Узнав о гибели отца и матери, Сергей Иванович Буравлев сторонился родных мест - все напоминало о детстве... И в то же время тянуло сюда каждый кустик был связан с дорогой памятью...
А может, он не приезжал сюда потому, что судьба такая. Сурово обошлась она с ним и с Катей. Чем сильнее он чувствовал свою вину перед ней, тем горше становилось на душе...
"Катя, Катя... Где мой зарок больше не возвращаться сюда?!"
3
Костя подошел к гаражу, бросил у трактора цепь.
- Что пожаловал, механик? - спросил он.
Мальчишка молчал.
- Собаки язык откусили, что ли?
- Так, соскучился. Тебя захотелось увидеть.
- Ну ладно, забирай книжки и айда греться. Я тебе кое-что приготовил.
В углу гаража Костя оборудовал слесарку. В железной печи полыхали дрова. У подоконника стоял гладко обструганный стол и две табуретки. Сбоку темнел верстак с тисками. Костя сбросил на него ватник.
- И ты раздевайся.
Мальчик скинул пальтишко и, пригладив ладонью волосы, придвинулся к Косте. Тот залез под верстак, достал смазанный маслом насос.
- Хорош? Только не испачкайся.
- Что я, маленький? - мальчик обидчиво поджал губы и нетерпеливо заерзал на табуретке.
- Хошь велосипед накачивай, хошь футбольный мяч, - расхваливал Костя насос. - Вон сколько сразу воздуха подает.
Глаза мальчика горели радостью.
- Ты сам сделал? Вот здорово!
- А кто же? У меня помощников нет...
В это время в слесарку заглянула незнакомая девушка.
- Ой!.. Думала, тут никого нет.
- Почему же? - Костя покосился на незнакомку.
Девушка остановилась у порога. Прилипший к ее распущенным косам снег растаял, повис росинками.
- Хорошо тут, - наконец сказала она.
- Слава богу, не обижаемся. Ты откуда и кого ищешь?
- Никого, - смутилась девушка. - Просто так, знакомлюсь. Я дочь вашего лесничего, Наташа Буравлева.
Костя вытер о ватник руку:
- Я тоже вроде из местной знати. Сын егеря Шевлюгина. Не слыхала про такого?
- Слыхала. Значит, ты охотник?
- Нет, всего лишь тракторист... Случается, правда, и на охоту хожу. Больше на волков. Шалят.
- Вот как!.. - голос Наташи прозвучал с иронией. - Прямо на волков?
- Что тут удивительного? - буркнул нехотя Костя.
- На волков-то не каждый решится, - сказала Наташа.
Костя улыбнулся и покосился на мальчика, который спокойно слушал их разговор.
- Сразу видно, что нездешняя, - продолжал Костя. - У нас тут зверья полно. Один Буян чего стоит! Хочешь, покажу?.. Так что не стрелять их житья не дадут... - И он повернулся к мальчику: - Колька, жми! А то темно будет совсем.
Мальчик накинул пальто.
- Насос можно взять?
- Можно. Для тебя делал.
Когда мальчик выбежал из гаража, Наташа спросила:
- Кто, братишка?
- Так. Дружим... А ты что, из техникума? На практику приехала?
- Я же сказала - Буравлева... Дочь лесничего.
- Вот черт! Запамятовал... Слушай, я сейчас не твою ли у колодца встретил мать?
- Мамы у меня нет, - Наташа подняла на Костю пытливые глаза. - Она у нас умерла.
Наступила неловкая тишина.
- Не помню ее, - первой нарушила молчание Наташа и переменила тему разговора: - Просто я неудачница, что ли? Школу окончила с золотой медалью, а поехать на экзамен в институт не смогла, заболела. А тут вот еще на новое место переехали. Папа и говорит: "Погоди с годок, а там решим". - И заметила: - А мальчик на тебя похож. Как брат.
- Да нет, это сын сосновского председателя. И что ты будешь делать теперь, обдумываться?
- На работу решила пойти, может быть, в лесничество... Возьмут ли?