- Чему ты радуешься? - услышала Наташа позади себя грубоватый голос.
Она живо обернулась. У обочины дороги стояла Лиза Чекмарева. Губы ее кривились в затаенной ухмылке.
- Вот не ожидала! - сказала Наташа. - Откуда ты?
- Все оттуда. Была уверена, уж Кто-то, а ты на свидание к нему придешь!
Наташа растерялась:
- А я могла и не прийти...
- Ври, пожалуйста... Только напрасно тратишь время. Не придет он.
Наташа дерзко взглянула на Лизу:
- А ты что, подкарауливала? Или он с тобой совет держит?
- И держит! А ты как думала? - все так же заносчиво продолжала Лиза. - Хотела обойти меня, да узка дорожка - круты бережки. Не разойтись, не разъехаться. - Она окинула Наташу с ног до головы оценивающим взглядом. - Ну, а уж коли встретились - поговорить не грех.
- Ну что ж, давай поговорим, - вспыхнула Наташа.
Лиза грубыми, крепкими пальцами заправила под платок выбившуюся прядь темных волос.
- Надеюсь, кто он - пояснять не надо. - И она прокуковала: - Ку-ку, ку-ку... Понятно?
- Тебе виднее. Ты все знаешь и все видишь.
- Первый вопрос повестки дня вроде исчерпан.
Лиза, стремясь доказать свое превосходство в предстоящем поединке, настроилась на полунасмешливый тон.
Слушая непонятные Лизины слова, Наташа чувствовала только, как шумит в голове: "Неужели он встречается с ней? Как же так? А говорил-то!.."
Прежде всего, она обвинила за глупую доверчивость себя и за непостоянство и обман - его, Маковеева. "Крутился лисой, а, выходит, хуже волка".
Но самое острое и необъяснимое чувство ненависти родилось у нее к стоящей перед ней Лизе. Она никак не могла подобрать более веских слов для ответа.
- Да, я думала...
- Я не знаю, что ты думала, - уверенным голосом перебила ее Лиза, только ты его лучше оставь. Человек он доверчивый, городскими еще не испорчен.
- Что ты ко мне пристала? Чего тебе нужно?
- Одно: не встречаться с ним. - У Лизы тяжелый, осуждающий взгляд. Не послушаешься моего совета, то найду другой способ. Но избавлю его от тебя.
- Не обещаю. И не могу обещать, - подавленно прошептала Наташа.
- Подумаешь, любовь какая! Три раза встретились и уже - любовь!..
- Да, любовь!.. Любовь, понимаешь ты это? - вскинув голову, она шагнула к Лизе. - Любовь!.. - тверже и упрямей повторила она.
- Ну-ну, ты полегче, - пригрозила Лиза, опасливо отступая. - Будто одна только и любишь, а остальные так себе... А может быть, у меня на него прав больше!
- Не понимаю, о каких правах ты говоришь? Ну, скажи, почему у тебя их больше, чем у меня? Ты что, жена ему?
- Была бы жена, другое дело: вот этими бы руками твой нахальный портрет так разрисовала бы! Невеста какая нашлась! Не успела приехать и уже...
- Не нам с тобой говорить, кто сколько прав имеет. Пусть решает сам.
- А он уже решил. Понимаешь?
- Как?.. Когда же?
- Давно. Еще в школе... И теперь тоже!
И вдруг Наташа все поняла. Она громко и заразительно рассмеялась:
- Ну и дура!
- Кто дура?
Наташа не могла остановить смех.
- Ты чего, сумасшедшая? - всполошилась Лиза.
- Ну и дура! Ха-ха-ха!..
- Сумасшедшая, совсем спятила!
Наташа, поняв, что все это не имеет никакого отношения к Маковееву, развеселилась. Ей хотелось помучить Лизу, чтобы в следующий раз неповадно было ревновать по-пустому. И она, вдруг перестав смеяться, сказала резко, надменно:
- Люблю! Люблю! И буду любить!..
И пошла от Лизы в лес.
2
На работу Наташа пришла позже других.
Девушки толпились у обрывистого берега Оки. Лиза и Костя стояли поодаль. Костя, дымя папиросой, размахивал рукой и показывал на ту сторону реки.
"Как грачи на прясле", - подумала Наташа о девушках. Такое сравнение ей показалось забавным. И, припомнив вчерашнюю встречу с Лизой, подошла к девушкам и громко рассмеялась.
- У, псих!.. - озлобилась Лиза и, не скрывая своей неприязни, отвернулась.
Девушки переглядывались, пожимали плечами: чего мол, ее так разбирает?
Костя тоже удивленно смотрел на Наташу. Потом и его заразила Наташина веселость. Будто по цепочке, она передавалась и остальным. Девушки фыркали и дружно хохотали.
- Ну что вы?! - крикнула Лиза.
- Чего злишься? - не понимал Костя.
- Замолчите же вы, наконец!.. - чуть не плача крикнула Лиза. Всадив в валежину топор, она побежала от делянки.
Когда голосов не стало слышно, Лиза остановилась, уткнулась в холодный шероховатый ствол сосны и дала волю слезам.
Очнулась от прикосновения чьей-то руки.
- Тебя кто обидел? - услышала мужской голос.
Лиза содрогалась всем телом.
- Ну-ну-ну, поплачь, поплачь, может, легче станет, - проговорил Буравлев.
Глаза его улыбались. Он обнял Лизу за плечи, заглянув в мокрое от слез лицо.
- Вон ты какая в слезах красивая. Как Аленушка, - шутливо заметил он. - Умойся родничком и расскажи, что случилось.
- Ничего. Просто так.
- Да, у вашего брата такое бывает. Знакомо мне... - Буравлев погладил ее плечи. - Освежись родничком, утрись... Хорошо успокаивает.
...Из-за реки поднялось солнце и окрасило в пурпурные краски косяки сугробов. Первым опомнился Костя:
- С чего это вы?
- Смешинка в рот попала. А ты с чего?
- Зря Лизку обидели. Она подумала - над ней смеемся.
- Ну и пусть думает, - весело отозвалась Наташа. - Психует. Сама не знает, чего ей надо.
Костя взял бензопилу и неторопливо зашагал в глубь леса. У толстоствольных сосен с клеймами остановился. Запрокинув голову, всматривался. На самом верху сосны протянули друг к другу ветки-руки и сплелись, образовав зеленый полог. Золотистыми звездами висели смолистые шишки. Косте все это показалось необычайно красивым. Он похлопал по стволам рукавицей и, обойдя их, пошел искать другие деревья. Вскоре бор огласил тонкий, сверлящий визг пилы...
Лиза возвратилась на участок вместе с Буравлевым. Притихшая. Она прошла к только что спиленной сосне. Стук ее топора влился в общий рабочий ритм лесосеки.
Буравлев ходил от дерева к дереву, приостанавливался у пней. Вымерял их - насколько они оставлены от земли. У двух сосен-сестер он остановился, позвал Костю и спросил:
- Ты что их оставил?
- Руки не поднимаются, Сергей Иванович, - пожал плечами Костя. Смотрите, как обнялись? Жаль сестренок...