Стонет лес, наш приокский лес под топором!.. В отдельных местах гибнут по нерадивости вековые дубравы, бесследно исчезают сосновые и еловые боры, плачут под смертельными ударами кленовые и ясеневые рощи. А вместе с ними на наших глазах мелеют реки, пересыхают озера. Лебеди покидают издревле насиженные места... Бывалые люди сокрушенно вздыхают: редкостью у нас стала белка, вывелись куницы и норки...
И это, к сожалению, горькая правда.
Не слишком ли много мы берем у природы? Не чрезмерно ли настойчиво стучат топоры по урочищам? Не слишком ли часто гремят выстрелы охотников над лесными озерами?
Что дается взамен всему этому? Мало. Даже очень мало!.. И все потому, что лес находится в руках не одного, а многих хозяев и некоторых хозяев-браконьеров. Да, да... я не оговорился. Именно браконьеров!.. Разве может настоящий хозяин сводить огромные участки леса, а затем оставлять такое добро под открытым небом гнить?
А кто бы разрешил в таком количестве истреблять зверей, уничтожать боровую птицу?
Буравлев забыл, что он на бюро. Даже Городецкий не напоминал о регламенте и наступающем активе, сидел молча и выжидательно, с интересом разглядывая подвижное, нервное лицо приокского лесничего.
Глаза Жезлова лихорадочно блестели. Маковеев поднялся с места, подошел к Ручьеву и что-то ему шепнул. Ручьев несогласно покачал головой.
А Буравлев уже говорил о том, как было бы хорошо, если бы лес целиком и полностью доверить одному хозяину, например лесничему.
- А выдержит ли этот хозяин нагрузку? - спросил Вишняков.
И тут же его неожиданно перебил Симаков:
- А не кажется ли вам, Сергей Иванович, что это несвоевременно?
- Нет, как раз своевременно. Это требует, повторяю, требует жизнь... - живо отозвался Буравлев.
Ручьев повеселел. Широкой ладонью он тер виски.
Обсуждение затянулось.
Жезлов злился, сообразив, что Буравлев умело направил работу бюро в нужное ему русло, подпустив лирику, и заинтересовал всех проблемами леса. И, не понимая Ручьева, огорченно покинул кабинет.
2
Маковеев не ожидал такого исхода на бюро. Поставили на вид не Буравлеву, а ему. А он ведь искренне надеялся, что Жезлов достаточно умен, знает, как придать делу нужную окраску.
Маковеев был возмущен Буравлевым. "Карьерист... он и здесь нашел лазейку. Своим елейным голосом о перспективах леса прямо-таки усыпил всех. Даже Вишняков поверил ему. Сидит, будто сонная муха у паука в тенетах... Ручьев же не разобрался, не подготовился..."
После перерыва Маковеев на бюро не вернулся.
У себя в кабинете, разбирая почту, он опять думал о том, что предпринял все, чтобы на бюро правильно выяснить все обстоятельства... Длинными ножницами он осторожно обрезал краешек конверта, извлек оттуда вчетверо сложенный лист бумаги. Взглядом скользнул по напечатанным пишущей машинкой буквам. Да, это было то, чего сейчас не хотел видеть Маковеев. Поверив докладной директора лесхоза, начальник областного управления подписал приказ о снятии Буравлева с работы. Маковеев раздраженно бросил на стол приказ, заметался по кабинету, поняв, что сделал ошибку: "Видимо, зря заварил кашу! Для кого? Для себя заварил кашу..."
- Что с вами, Анатолий Михайлович? - остановясь у порога, спросила его секретарь Лиля.
Большие серые глаза Маковеева всегда притягивали ее к себе.
- Да ничего, просто так, - он попытался улыбнуться.
- А я, честно говоря, испугалась, - хитровато проговорила Лиля. Думала, случилось что-то...
Маковеев притянул ее к себе и обнял за худые покатые плечи.
- Вот что я попрошу тебя... - поглаживая оголенную руку Лили, на минуту задумался он. - Пригласи, пожалуй, ко мне завтра с утра Буравлева.
Оставшись один, Маковеев мучительно размышлял.
3
Раньше Буравлев заходил к Маковееву без стука. Сейчас он предварительно постучал. Но дверь открыл тут же, не дожидаясь ответа.
Маковеев не вышел на середину кабинета встречать Буравлева, как делал всегда, а в знак приветствия только кивнул головой.
- На этот раз вы не точны, - глухо заметил он.
- Погода, черт ее побери, ног не вытащишь, - присаживаясь у стола, сказал Буравлев. - Всю дорогу, до самого города, дождь шпарил.
- Но, как вижу, не замыло вас?
И холодная встреча директора, и выражение его лица, и интонация заставили Буравлева насторожиться.
- Да лучше бы и замыло.
Маковеев лукаво заметил:
- Зачем же так? У вас на бюро был такой успех!.. Рад за вас, Сергей Иванович. - И лицо его тронула язвительная улыбка. Он немного помолчал и, потерев ладонью лоб, как бы между прочим, сказал: - Только я, к сожалению, пригласил вас сюда по одному неприятному делу...
Маковеев выдвинул верхний ящик стола и, вытащив из папки приказ, протянул его Буравлеву:
- Сами должны понять. Райком - одно, а там - другое. - Он кисло улыбнулся. - Пренебрегать указаниями начальства - это равносильно тому, что плевать против ветра. Ведь говорил же вам по-дружески...
Буравлев сдержанно заметил:
- Вижу, хлопот я вам принес немало.
- Зря обижаетесь, Сергей Иванович. Все сделано без моего участия. А если хотите знать, я старался защитить вас, но вы же сами все портите...
Буравлев молча встал, бросил на стол приказ и, не попрощавшись, вышел из кабинета. На улице его догнала Лиля.
- Вы же не подписались под приказом, - задыхаясь от бега, проговорила она. - Поймите, это нужно!..
- Я тут ни при чем, - резко бросил Буравлев и, завернув за угол, не оглядываясь, торопливо зашагал в сторону райкома.
4
Ручьев стоял у окна и смотрел на влажные почки тополей.
- Вот так зарождается жизнь, - сказал он. - Ну, а вы еще не уехали?
- Наоборот, только что приехал... - Буравлев присел на диван и, стараясь казаться спокойным, пояснил: - Пока на бюро совещались, Маковеев не спал. Областное начальство уволило меня. Приказ сам читал.
- Вот как! А какое он имел право?
Ручьев нажал кнопку, вызвал секретаря:
- Дозвонитесь, пожалуйста, до Андрея Андреевича. - И, обращаясь к Буравлеву, сказал: - Идите и спокойно себе трудитесь. Я сейчас обо всем этом переговорю с секретарем обкома.